Эдуард Веркин - ЧЯП

На верстаке, зажатая в тиски с резиновыми губами, находилась…

Синцов не знал, как назывался этот предмет, но раньше его он видел. В фильмах, в мультфильмах, на картинках. Та штука, в которую помещалась лучина, освещавшая сумрачный быт небогатых русских крестьян. Держатель для лучин, одним словом. Древнерусский канделябр. Впрочем, держатель был выполнен не без кузнечного мастерства, украшен загогулинами, цветочками и листочками, Синцов почему-то сразу вспомнил бажовские сказы и Медной горы хозяйку, время держатель, само собой, не пощадило, и теперь Грошев это исправлял с помощью паяльной лампы и металлической щетки.

– Светец чищу, – объяснил Грошев.

– Зачем? – не понял Грошев. – В смысле, зачем он нужен, железка ведь…

– Продам потом. Сейчас почищу, немного пройдусь серной мазюкой, патина прилипнет – и вещь хоть куда.

– То есть?

– То есть найдется куча народа, которая захочет это у меня купить.

– Ясно. Кстати, вот монета, – Синцов протянул Грошеву два рубля.

– А, да, монета…

Грошев поставил лампу на верстак, достал из глубины фартука пакетик из плотного полиэтилена, спрятал монету, а пакетик кинул в банку с другими такими монетами в пакетиках. Другой рукой Синцов достал деньги и вручил их Синцову.

Синцов несколько разочаровался. Он думал, что он передаст монету при каких-то более торжественных обстоятельствах, с соответствующим выражением лица, что столь ценную монету Грошев поместит в специальную пластиковую капсулу и уберет в сейф, пожмет ему руку, скажет несколько веских слов. Поэтому прозаичность момента Синцова нахмурила. Грошев, видимо, это понял, улыбнулся и объяснил, кивнув на банку:

– У меня шесть штук таких лежит.

– Зачем?

– Жду, – ответил Грошев.

– Чего?

– Благоприятной обстановки на рынке. Сейчас время покупать, когда придет время продавать – буду продавать. Все просто. Увлечение коллекционированием всегда идет по синусоиде.

– Понятно. Можно посмотреть?

Синцов кивнул на банку.

– Конечно. Смотри.

Синцов взял банку, достал несколько пакетиков. Монеты две тысячи первого, две тысячи второго и две тысячи третьего года, рубли и двушки.

– Вот еще посмотри, если хочешь. Там тоже монеты, серебро, конечно.

Грошев снял с полки альбом в толстой обложке, положил на диван. Синцов попробовал взять альбом, с первого раза не получилось, альбом оказался тяжелый. Синцов вспомнил, что внутри серебро, металл плотный, и, прежде чем взять, напряг руки.

– Тяжелый…

– Ага. Ты представь, какие тяжелые альбомы с золотом.

Синцов расположился на диване, стал листать неповоротливые страницы и разглядывать убранные в кармашки монеты. Темное серебро, глубокое и немного мрачное, вот и все.

Если честно, монеты для Синцова были все одинаковые, различались только цифрами и размером, некоторые посветлее, другие темные.

– Смотрю, ты спец, – сказал Синцов. – Монетчик восьмидесятого левела.

– Я этим с восьми лет занимаюсь, – пояснил Грошев. – Со второго класса.

– Нумизматикой? – уточнил Синцов.

– Да ну, что ты, я не нумизмат.

– А как же… Все это?

Синцов указал на банку, указал на альбом, на мешки с монетами, расставленные по полкам и разложенные по верстаку.

– Это инвестиции, – ответил Грошев. – Вложение средств. Монеты, пластики немного, литье. Да много разного. Сейчас монеты популярны, все биметалл собирают, юбилейку, Олимпиада скоро, так что много где можно развернуться. Но это так, малоинтересно.

– А что интересно?

Грошев не ответил.

– Значит, ты антиквариатом интересуешься? – продолжал Синцов.

Грошев рассмеялся.

– Да какой это антиквариат? Это так, барахло.

– Барахло?

– Ну конечно. Почти все с помойки. Антиквариат – это другое совсем. Антиквариат – это вещи, которые и в свое время ценились. Кресло Людовика шестнадцатого там, или часы восемнадцатого века, или фарфор – вот это да, антиквариат. Но там суммы совсем иного порядка, не для нас. А это так, руины. Еще пятьдесят лет назад эти вещи не стоили ничего, а сейчас у народа денег много стало, вот коллекционеров и развелось, все подряд собирают, собирают.

Грошев обмакнул губку в мазь и стал протирать железо, быстро, но старательно, со сноровкой.

– Кто-то коллекционирует светцы? – недоверчиво поинтересовался Синцов.

– А то! Еще как.

Грошев втирал мазь тщательными уверенными движениями, без суеты, со знанием дела.

– Коллекционируют все, что угодно, – рассказывал Грошев. – Самовары, краны от самоваров, колокольчики, утюги, гири, купеческие пломбы, гвозди, подковы, регулировочные колесики от керосиновых ламп. Вот светцы тоже собирают, кстати. Одни для прикола берут, другие для дизайна. Есть простые…