Эдуард Веркин - ЧЯП

Никаких требований, впрочем, настырная псина не предъявляла, просто волочилась. Местные могут подумать, что это его собака. Что это он ее выкрасил. Приехал в гости к бабушке, поймал собаку, выкрасил и выгнал прочь без средств к существованию. А здесь так не принято. Поэтому Синцов не стал бороться с собакой, отдал ей остатки пастилы. Собака «спасибо» не сказала, а Синцов почувствовал, что устал. День получился беспокойным, а между тем он не перевалил даже за половину. Но синяя любительница пастилы стала для Синцова последней каплей, он вдруг почувствовал, что хватит, даже мост из детства радовать перестал. Пора вернуться домой. Подумал Синцов и увидел автобус.

До дома он доехал за пять минут. Бабушка продолжала смотреть телевизоры во сне, Синцов не стал их выключать, чтобы не разрушить гармонию, бабушка счастливо улыбалась.

Синцов осторожно прошел на кухню и опрометчиво съел полбанки холодной сметаны. Сметанный удар подкосил не хуже ворошиловского, захотелось кофе из машины, но кофе не было, Синцов стал пить заварку из чайника, на цикорий не решился.

Бабушка проснулась, сомнамбулически перелегла на диван и уснула снова, телевизоры не выключила, даже во сне оставшись в эфире. Синцов допил заварку, почувствовал скуку. Вернулся в свою комнату, взял с подоконника и попробовал почитать книгу «Гривск – город-загадка», но никакой загадки на первых страницах не нашел. Автор, местный краевед П.В. Дольников, как водится, выводил историю Гривска из седой и замшелой древности. Рассказывал, что город был основан примерно в одно время с Ладогой, само собой, лежал на пути из варяг в греки, и сам Великий князь Юрий Долгорукий, проезжая здешние места сразу после основания Москвы, был удивлен обилием рыбы в водах и птиц в воздусях и в большом от этого множества вдохновении соскочил со своего верного комоня, неосторожно запутавшись при этом в гриве шеломом работы византийских мастеров. Челядь, стремянные, стольники и смерды, встречавшие визит князя с большим энтузиазмом, кинулись на помощь Юрию, но тот уже справился сам – выхватил из ножен клинок харалужный и отсек конскую гриву по самые корни. Гриву сию он кинул в реку, которую с тех пор стали называть Гривкой. Сам же город долгое время именовался Юрьевцем, но поскольку стараниями Долгорукого Юрьевцев на Руси завелось несметное количество и жители их от постоянной путаницы испытывали дискомфорт, в семнадцатом веке город окончательно переименовали в Гривск. Существует, впрочем, еще несколько поэтических легенд о возникновении названия…

Дальше, примерно с третьей страницы, краевед Дольников врал еще самозабвеннее, но никакой загадки предъявлять не торопился, Синцов почувствовал, что от этого вранья он погружается в сон еще сильнее, чем от сметаны, и решил с этим бороться. Он дотянулся до телефона, нашел визитку Грошева и позвонил.

Грошев ответил сразу.

– Да.

– Это я, Костя. Сегодня в парке, тот, у которого два рубля.

– Привет, Костя. Надумал монетку скинуть?

– Ага.

Грошев улыбнулся. Синцов был просто уверен, что Грошев улыбнулся.

– Приходи, – сказал Грошев. – Я недалеко живу, на Диановых, двадцать три. Это от твоего дома два раза направо.

– Ага, сейчас.

Два раза и направо.

Улица Диановых располагалась перпендикулярно улице Мопра, на которой жила бабушка. Синцов остановился на перекрестке и немного подумал, кто такие были Диановы и кто такой был старик Мопр, потом отправился дальше, рассудив, что ломать голову не стоит, мало ли улиц со странными названиями?

Грошевы жили в доме № 23. Дом оказался большой, старый, прочный, вокруг яблони, акация, цветы. Два гаража, справа и слева, возле левого стояла новая «Нива», возле правого мотоцикл с коляской. Мутно-зеленого цвета, старой конструкции, но на новеньких шипастых шинах, бодрый такой мотоцикл, с кожаными кофрами, с дополнительной фарой. Боря. На коляске написано «Боря». Значит, Боренька. Вполне. Синцов не очень хорошо знал Грошева, но отчего-то ему показалось, что имя для мотоцикла придумал именно он.

Забор вокруг дома тянулся невысокий и декоративный, крашенный белым, калитка распахнута, Синцов вошел. Ничего необычного, двор как двор, из непонятного только вросшая в землю колесная пара от узкоколейного вагона, крыльцо высокое, бочка с водой под водостоком, и дверь тоже открыта, и на ветру покачивается зеленая москитная сетка. Синцов подумал, что в Гривске все по-простому, двери мало кто закрывает, воровство явно слаборазвито, оазис, остров спокойствия.