Эдуард Веркин: ЧЯП

Второй старший, отличавшийся загнутыми вперед ушами, использовал другой способ добычи, уже знакомый Синцову, – магнитный. Он закидывал в фонтан магнит в виде подковы и тралил им дно, а Царяпкина была жива.

У мелкого пацана никаких приспособлений не оказалось, поэтому он добывал лишь мелочь, скопившуюся недалеко от бортиков, – посредством свешивания и подгребания прутиком. Мелочи было немного, после Дня города фонтан успели почистить, и троица разжилась не так уж чтобы очень. Особенно мелкий.

Синцов наблюдал за ними и вспоминал Гривск. Вспоминал странную, чумную историю, приключившуюся с ним, и она казалась ему совершенно неправдоподобной. Сказкой. Точно так, вот пройдет год, и он, может, снова отправится к бабушке погостить, и обнаружит, что нет там ничего такого. Ни телефонных будок, ни памяти братьев Дятловых, ни Царяпкиной, ни Чяпа, а есть обычный городок, который затягивает выползающая из реки пустыня, очень обычный. Сказка улетела вместе с детством, рассыпалась старой елочной игрушкой, не осталось ничего, только Царяпкина жива.

Синцов поднялся и двинулся к фонтану. Пацаны, увидев его, прекратили промысел и стали прятать добычу по карманам, отчего Синцов едва не рассмеялся. Представил, как он будет с угрожающим видом выворачивать карманы сопляков, выбивая из них гривенники, полтинники, затертые рубли, редкие двушки и совсем уж редкие пятаки. Действительно смешно.

Пацаны замерли. Он прошел мимо них, на секунду остановился. Золото удобно лежало в горсти, льнуло к коже. Синцов все-таки подумал, в очередной раз подумал, что золото в любой форме приятно для рук, что стоит ему оказаться в пальцах, как его не хочется выпускать, хочется держать…

Синцов швырнул червонец в фонтан, в центр, туда, где бурлили форсунки.

Наверное, на удачу.

Монета без звука ушла в воду, золото, тяжелый металл.

– Что, не мог поближе кинуть? – недовольно спросил старший. – Как вон туда лезть теперь, весь вымокнешь.

Синцов не ответил, медленно шагал дальше.

– Он десятку кинул, – сказал мелкий мальчишка в кепке. – Я видел – большая и желтая.

– Десятку… – передразнил старший. – Вот и лезь за своей десяткой, если хочешь, я за нее мокнуть не собираюсь.

– Ну и слажу, – огрызнулся мальчишка и стал снимать куртку.

– Ну и лезь, дурачок, а мы тут пособираем лучше, у берега. Тут полно.

Старший поправил магнит на удочке и запустил снасть в воду.

– Только все, что достану, – мое! – с обидой сказал мелкий.

– Да твое-твое, – отмахнулся старший, – кому оно нужно…

– Обещаешь?

– Обещаю.

Мелкий стянул тренировочные штаны, остался в трусах, поежился и стал забираться в фонтан, ойкая от холода и ругаясь. Старший и лопоухий подзадоривали и смеялись, пугали воспалением легких и скорой смертью, мелкий оглядывался и зябко шагал вглубь.

– Ныряй! – крикнул старший.

– Сам ныряй, – огрызнулся мелкий.

Синцов улыбнулся, но не обернулся.

Монеты больше не было. Тяжесть исчезла. Все было хорошо.

– Нашел!

За спиной кричал мелкий.

– Смотрите, что я нашел! Смотрите! Она золотая! Она золотая!

Синцов шагал по улице города, и ему было хорошо.

– Смотрите, она золотая!