Валентин Башмаков - За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге

Петька, слушая бестолковые разглагольствования Митьки, на какое-то время отвлекся и начал перебирать в уме собственные соображения. В глубине души, на самом донышке, как муравей в песчаной ямке, копошилась какая-то мысль. Было ясно, что мысль эта очень удачная и ценная. А вот в руки она никак не давалась. И вдруг…

— Есть! Ура! Есть! — закричал он, хватая Колю за локоть.

Коля от неожиданности вздрогнул и уставился на друга, решив, что он спятил с ума.

— Да! Есть продукты для строителей! Правильно Митька придумал! Молодец!

— Какие еще продукты? Откуда они взялись? — недовольно проворчал Коля. — Вечно ты, Петька, с какими-то выдумками. И никогда не скажешь ничего по-человечески.

— Да что же тут не по-человечески? — удивился Петька. — Я ж говорю про наши с тобой камни! Непонятно, что ли?

Коля не спеша полез в угол под сено. С минуту возился там, чихая от пыли. Наконец, выбрался и, стряхивая с рубахи сенную труху, поставил на землю туго набитый вещевой мешок. Это был тот самый мешок, с которым он путешествовал в поселок удэге и обратно. По приходе на пасеку друзья ссыпали и него собранные самоцветы и спрятали подальше от Людки и Андрюшки, которые непременно бы их растащили.

— Вот. Про это говоришь, что ли? — спросил Коля.

— Конечно. Про какие же еще? Хватай мешок за уголок, потащили!

Сережа сидел на чурбаке возле крылечка и помогал Людке чистить картошку. На веранде возилась с крынками Матрена Ивановна.

Когда мальчишки поставили перед ним мешок и распустили завязку, Сережа отложил нож и с интересом запустил руку в камни (раньше мальчишки свое богатство ему не показывали).

— Хо! Красивая коллекция! Для школьного уголка собирали?

— Да нет же! — волнуясь, затряс головой Петька. — На пропитание комсомольцам, которые будут строить ферму.

Вожатый искоса взглянул на него и усмехнулся.

— Это как же прикажешь понимать? Будем кормить ребят камнями?

— Ага! — злорадно подхихикнул из-за спины парня Митька. — На первое — два камешка белых, на второе — три красных, на третье — один желтый.

Засмеялась и Людка.

В другое время Митька и языкастая Простокваша получили бы за издевку по шее. Но тут Петька с Колей их даже не заметили. Перебивая друг друга, принялись рассказывать о Константине Матвеевиче, о фабрике сувениров, о своем путешествии на батах и прочем. А под конец Петька выложил и самое главное.

— Константин Матвеевич дал нам записку и сказал, что сувенирная фабрика за камни заплатит целых двадцать, а то и тридцать рублей. Вот!.. На эти деньги можно купить и хлеб, и сахар, и все другое.

Надо думать, что это получилось у него очень здорово.

Примолкли не только Людка с Митькой, но и взрослые. Сережа какое-то время продолжал перебирать в мешке камни, потом отряхнул руки и покачал головой.

— Да-а, зюзики-карапузики… Хорошо бы вашими устами мед пить… Да только вся эта история с фабрикой — пустой звук. Журавль в небе. А нам нужна синица в руки.

Петька с Колей повесили головы. Эх! Так они и знали, что парень повернет все по-своему!

Коля шагнул уже к мешку, собираясь тащить его обратно на сеновал, как вдруг с веранды раздался голос Матрены Ивановны.

— Это чего же ты, сынок, такой разочарованный? — обращаясь к вожатому, спросила пасечница. Она разливала молоко по крынкам и хорошо слышала, о чем говорили на крылечке. — Сдается мне, что детишки говорят тебе дело. И камни ихние никакой не журавль, а самая, что ни на есть птица в руках.

— Ну! Какая же это синица. Матрена Ивановна? — не согласился парень. — Камни нужно упаковать в посылку, послать в Спасск. Сколько пройдет времени! Да и кто поручится, что геолог не подшутил над ребятами?

— А это уж и совсем зря! — укоризненно покачала головой старушка. — Геолог-то, чай, не мальчик. Какой ему резон такие шутки шутить? Да и записка на фабрику не выдумка. Живым людям написана. — Матрена Ивановна подумала и закончила: — А насчет посылки не сомневайся и вовсе. Мед-то совхозные шоферы с пасек куда возят? Разве не в Спасск? Кончится наводнение — и от нас повезут. Ежели отдать камни им, все дело в один день решится.

Уверенность пасечницы подействовала на Сережу. Парень покраснел, хотел сказать что-то еще, но потом крутнул головой и засмеялся.

— Ну, ладно, зюзики! Сдаюсь. Беру камни и обязуюсь превратить их в деньги. Тридцать рублей — это, знаете, что? На десять дней хлеба для всей бригады!..

Нечего и говорить, что Петька с Колей в тот день чувствовали себя героями. К ним, как к настоящим, серьезным людям, отнеслась сама Матрена Ивановна — старший человек на пасеке!