Валентин Башмаков - За Синь-хребтом, в медвежьем царстве, или Приключения Петьки Луковкина в Уссурийской тайге

— Вот так здорово! — удивляясь тому, что не замечал перестроенное здание, пробормотал Петька. — Это ж, наверно, общежитие. Для ребят с рудника.

Так оно и было. Когда Петька взобрался на крылечко и переступил через порог, перед ним протянулся длинный, не очень широкий коридор. Он шел вдоль всей передней стены здания. Слова, в самом конце, находилась, должно быть, умывальная: сквозь приоткрытую дверь виднелись жестяные рукомойники, полки для мыла, а на полу специальные скамеечки для чистки обуви. В других комнатах, выходящих окнами на речку, стояли железные кровати и было сложено несколько полосатых матрацев. Дальше располагались комната для самостоятельных занятий и опять спальни.

В угловой комната работала тетя Поля. Сидя на крашеном подоконнике, она старательно протирала стекла.

— Никак, это ты, беглец? — узнав рыжий чуб Петьки, спросила она. — Откуда взялся? Или не уехал еще от Матрены Ивановны?

— Ну да. Не уехал.

— А чего в деревню прибег?

— Я не прибег. Приехал с ребятами на лошади.

Петька рассказал тете Поле о себе и обо всем, что делалось в отряде. А она в свою очередь о том, как будут жить в интернате ребята, показала построенную позади дома кухню и даже похвастала, что будет работать сразу и поваром, и комендантом общежития.

— Вот такие-то, сынок, у нас дела, — закрывая вымытое окно, сказала она. — Ступай к Марковичу. А как кончишь с ним, не забудь про Ивана Андреевича. Он тут вашим братом интересовался. Наказывал, чтоб заскочили…

Подходя к конторе, Петька еще издали услыхал громкие голоса. Управляющий добродушно урезонивал посетителя.

— Ничего не выйдет, браток. Как ни мудруй, а суть одна: премия приказала долго жить.

— Чего приказала? — горячился парень. — Надо по справедливости. Вот гляди!

— По справедливости и есть, — отодвигая бумажки, продолжал управляющий. — Скажи лучше, сколько у тебя в омшанике меду. Шестьдесят бочонков? — Яков Маркович повторил цифру и, заметив нового посетителя, повернулся к нему. — А сколько накатали вы, Петра, с Матреной Ивановной? Скажи-ка ему.

Петька переступил с ноги на ногу и взглянул на парня.

— Сто с лишним. Шестьдесят забрали на склад, а сорок три на пасеке.

— Во! Видал? — сказал управляющий парню. — Старуха с ребятишками набрала сто бочонков. А у тебя шестьдесят. Говорили тебе, как семьи наращивать, а ты свое гнул: сами, мол, с усами! Вот теперь и жуй свои усы.

Яков Маркович хлопнул ладонью по столу и обратился уже собственно к Петьке.

— Ну что, орел? Явился? — рука его извлекла из стола голубой конверт. — Бери вот. Это уже не от батьки, а от самой родительницы. Скоро увидитесь.

Схватив письмо, Петька дрожащими от волнения руками вскрыл его и прочитал:

«Здравствуй, Петушок! Здравствуй, золотой! Знал бы ты, как я соскучилась по тебе! Как ты живешь? Не обижают ли тебя?

Ты на нас с папкой не сердись. Я после операции была без сознания, а когда стала поправляться, больничные нянечки не давали мне даже бумаги. И папка не виноват тоже. Когда началась уборка, его мобилизовали на вывозку зерна. Потом пришлось возить помидоры и огурцы. А дело это, как ты знаешь, спешное. Шоферы трудились и днем и ночью.

Зато дела у нас теперь наладились, и ми можем сообщить тебе новость: на днях наша семья переедет жить в Кедровку. И ты будешь ходить в школу со своими новыми друзьями. Доктор сказал, что мне надо пожить, где поспокойнее и чище воздух. Вот мы и выбрали Кедровку.

Об учебниках и разных школьных принадлежностях не беспокойся. Все уже готово. На скучай. Скоро мы все будем вместе. По вечерам опять станем читать книжки, играть в шахматы, наперегонки накрывать стол к ужину. Ты познакомишь меня с друзьями, сводишь на пасеку.

До свидания! Не горюй и будь умницей. Крепко-крепко тебя обнимаю и целую.

Петьке стало стыдно из-за того, что сомневался в родителях. Удивило и решение о переезде в Кедровку.

— Да к-к-как же, Яков Маркович? Как нам жить в Кедровке, если у нас тут ни родственников, ни квартиры?

— Вона! Есть о чем говорить! Был бы, брат, толковый человек да работник, а квартира сыщется. — Управляющий придвинул к себе бумаги и, щурясь, посмотрел на собеседника. — Ты дом за пекарней видел?

— Какой? С голубыми окнами?

— Угу… Нравится он тебе?

— Ничего. Там огород и сад. А на двух деревьях были даже сливы.

— Правильно. Этот дом и займете. Все сливы твои.

— Ага! Там же живут. И мальчишка есть.

— Есть, — согласился Яков Маркович. — Да не будет. Через два дня твой родитель посадит их в машину и увезет на станцию. А назад прикатит с матерью и твоими вещичками.