Алан Чароит - Ведьма Дивнозёрья

— Это он тебе сказал? — Губы Яромира презрительно искривились.

Кто-то тихонько тронул Тайку за рукав. Обернувшись, она увидела Гриню.

— Ведьмушка, а чего это они ругаются?

— Тс-с, — отмахнулась она. — Потом объясню.

И леший обиженно умолк.

— Воевода, может, нам того, дуб энтот спилить к бесам? — Неждан почесал в затылке, и Яромир шикнул на него так же, как Тайка на Гриню всего мгновение назад.

— Ты всегда верил мне, брат. Так почему не веришь сейчас? — Радмила заломила руки. У Яромира на лице дрогнул мускул.

— Ты околдована.

— Нет же, — она рассмеялась. — Как ты не понимаешь? Я давно люблю Лиса и хочу быть с ним. Это я спасла его тогда из царской темницы.

— Ты с ума сошла?

— Позволь, я попробую его убедить, — Кощеевич, улыбнувшись, щелкнул пальцами, как раз в тот момент, когда Яромир замахнулся ложкой. Кладенец выпал у него из рук, его собственный меч лег в траву рядом, а дивий воин медленно пошел к дереву. Глаза его были пусты и безжизненны.

Первым неладное заподозрил Неждан и попытался поймать командира за рукав, но тот вырвался и продолжил путь. Когда двое дюжих молодцов попытались заломить Яромиру руки, тот раскидал их, как детей, а потом врезал в челюсть Неждану, да так, что сбил приятеля с ног.

«Вот это силища!» — только и успела подумать Тайка, а ноги уже сами несли ее вперед. Разбежавшись, она напрыгнула на Яромира со спины и рванула с шеи шнурок с оберегом. Тот, как назло, оказался крепким. Ей повезло, что дивий воин был занят тремя другими молодцами из дружины и поэтому не прибил ее — просто сбросил в траву. Тайка шмякнулась навзничь — аж зубы лязгнули. Из глаз брызнули слезы — больше от обиды, чем от боли. И тут над головой раздался могучий Гринин рык:

— Ведьмушку нашу забижать не позволю!

Он сгреб Яромира в свои медвежьи объятия и врезал лбом прямо тому в нос, а Тайка завопила что есть мочи:

— Гринька, держи его! Сорви оберег! Это из-за него Яромир не в себе.

Леший покраснел от натуги, но ему явно не хватало рук, чтобы успеть и то, и другое. Тайка испугалась, что Яромир сейчас вырвется, но тут, к счастью, подоспел Неждан и со всей силы сдернул проклятый шнурок.

Дивий воин вмиг перестал вырываться. Он пошатнулся и, похоже, устоял на ногах лишь потому, что Гриня до сих пор держал его, зато в глазах наконец-то появилось осмысленное выражение.

— Хватит, — голос Яромира прозвучал сипло. — Я в порядке.

Гриня ослабил хватку, и дивий воин утер рукавом кровь, текущую из разбитого носа.

На дубе заколыхались листья, спелые желуди посыпались на землю. Лис поднялся в полный рост, балансируя, дошел до края ветки, протянул руку Радмиле, и они вместе прыгнули.

— Уходят! — крикнула Тайка, но было уже поздно.

Беглецы, словно заправские белки, перескочили с дуба на вяз — благо, деревья тут росли мощные, древние, — а потом оба нырнули в дупло. Поляну осветило серебристо-синее сияние, которое быстро померкло.

— За ними! — рявкнул Яромир, подхватывая Кладенец (тот, подумав, превратился в кочергу, украшенную самоцветами), но Неждан положил ему руку на плечо:

— Поздно, воевода. Они наверняка перенеслись в Навье царство. Ты же видел синий свет.

Дивий воин в сердцах ударил кочергой по зеленым стеблям ни в чем не повинной пижмы, а Гриня протянул Тайке руку, помогая подняться.

И тут из соседних кустов вывалился взъерошенный Пушок. В когтях он тащил тяжелый пакет, доверху наполненный колотым льдом.

— Уф, принес холодненького. Сам наковырял, из морозилки! Эй, а что это вы на меня так странно смотрите? Я что-то пропустил?

Лед, который принес коловерша, пригодился и Яромиру, и Грине, и дивьим молодцам из царской дружины, пострадавшим от рук своего же доблестного воеводы, и Никифору (тот как раз очухался и теперь в голос сокрушался, что никак не ожидал от Радмилы такой подлости — ведь это именно она ударила домового по голове). Тайка тоже приложила кусочек льда к затылку — хуже уж точно не будет.

Пока все зализывали раны, Пушок под шумок уминал пироги — не пропадать же добру. А Неждан, вдруг опомнившись, достал из сапога берестяной свиток и протянул его Тайке:

— Вот. Это царица Таисья велела тебе передать. Сказала, мол, внучку мою узнаешь сразу, как увидишь. И то правда — узнал. Уж больно вы с ней схожи.

— Да, мне всегда говорили, что я — вылитая бабушка. Почти одно лицо, — Тайка улыбнулась.

— Не только лицо, — одобрительно хмыкнул воин, — нрав тоже. Смелая ты. И сообразительная. Ишь, как ловко про оберег догадалась.