Алан Чароит - Ведьма Дивнозёрья

— Дофтатфка фоды, — и только потом выпустил деревянную ручку, на которой остались следы острых зубов.

— Спасибо, — Тайка потрепала его между ушей, и коловерша заурчал. — Ну что, пойдешь со мной в погреб?

Пушок, перестав урчать, попятился. Шерсть на его загривке встала дыбом, перья за ушами встопорщились. Тайка уж думала, что коловерша струсит и откажется, но тот вдруг выпятил рыжую пушистую грудь и, зажмурившись, заявил:

— Пойду. Прямо в логово врага. Не одну ж тебя отпускать…

— Ну, тогда бери бидон, — она обернулась и крикнула: — Дед, а ключ от подпола где? И фонарик есть?

— А как же! Все там, на гвоздике висит, — отозвался старик из соседней комнаты. — Будь осторожнее, Таюша.

— Ага!

Она сняла ключ, сунула фонарь в задний карман джинсов, присела на корточки, не без труда отперла слегка тронутый ржавчиной замок и откинула дверцу. Из погреба пахнуло затхлостью и влагой, а еще каким-то тухловатым душком. Значит, упырь был где-то рядом.

Тайка повесила ключ обратно на гвоздик и, вооружившись фонариком, сказала:

— Ну, идем!

И они с Пушком шагнули вперед во тьму.

Деревянные ступени скрипели под ногами. Третью из них Тайка нарочно перепрыгнула: помнила, что там была трещина. Коловерша семенил позади, то и дело звякая бидончиком.

Но стоило только ногам коснуться утрамбованного земляного пола, как — бах! — дверца погреба с треском захлопнулась. Послышался торопливый лязг навесного замка, а затем два поворота ключа.

— Деда? — Тайка щелкнула кнопкой: фонарик не включался.

Ответа тоже не было.

Она метнулась назад к лесенке и забарабанила кулаками в дверцу. Та не поддавалась.

— Нас что, заперли? — судя по звуку за спиной, обомлевший Пушок выронил бидончик.

А из темноты дохнуло зимним холодом и донесся уже знакомый ехидный голос упыря Иваныча:

— Здра-а-авствуйте, гости дорогие!

— Караул! Помогите! — Коловерша заметался, хлопая крыльями.

Послышался звук разбитого стекла. Наверное, Пушок в панике врезался в слуховое окошко. Ох, только бы не поранился.

— Эй, ты там живой? — Тайка выставила перед собой пучок чеснока и принялась размахивать им, чтобы запах поскорее добрался до упыря.

— Тай, я пролез! — На пол упало еще несколько кусков стекла. — Лечу за подмогой! Ты только продержись тут, пожалуйста.

Что ж, выходит, она осталась одна. Хорошо бы коловерше не задерживаться в пути. Упырь-то ладно — с ним разобраться не проблема, но сидеть до ночи в подполе (да еще и без света) Тайке совсем не улыбалось.

Ей вдруг послышался тихий звук крадущихся шагов.

— Не подходи! Загрызть все равно не сможешь, подавишься.

Рука сама потянулась к подвеске, но ухватила только пустоту, и Тайка запоздало вспомнила, что волшебный меч остался лежать на тумбочке у деда Федора.

— Да я и не собираюсь, — фыркнул упырь. — Жрать тя не велено. Велено охранять и не пущать.

— Это кто же тебе велел?

Глаза начинали понемногу привыкать к темноте. Упырь прятался за бочками с соленьями (видать, почуял чесночный дух) и приближаться действительно не пытался.

— Знамо кто: хозяин! Ты не боись, он потом тя выпустит. Он зла-то не желает.

— Кощеевич? Это он дверцу запер, что ли?

— Не-а, — в голосе Иваныча появились злорадные нотки. — Это все дед. Он теперь на нашей стороне.

— Не может быть!

Тайка в сердцах швырнула в упыря головкой чеснока. Глаза опять налились слезами.

— Ты эта, не мусори тут! — Иваныч попятился, опрокинув пару банок. — Давай-ка поговорим, как добрые люди.

— Но ты не человек.

— Я был им когда-то. Чего молчишь, не думала об этом? Я, между прочим, раньше вас всех тут живу. Еще и деревни-то никакой не было в помине, только проезжий тракт. Я с ярмарки ехал, хорошо поторговал, все добро продал. А в пути напали на меня лихие люди, огрели дубинкой по голове, ограбили да тут же и прикопали. А дом уже после построили. Как котлован начали рыть, я и пробудился.

— Ой. Я не знала…

Мысли прыгали с одного на другое. Дед Федор не мог ее предать. Значит, Лютогор сумел подавить его волю. Небось, напел ему в уши свои зачарованные песни. И когда только успел? Наверное, еще когда похитил. Яромир, помнится, упоминал, что Кощеевичу к человеку хоть раз прикоснуться нужно, чтобы подчинить. Ох, как же это она раньше-то не подумала…

— Ну ладно, давай поговорим.

Тайка села на бочку, не выпуская из рук связку чеснока.

Успокоить кровососа всегда успеется. А так, может, чего дельное скажет. Заодно, пока тот болтает, можно подумать, как ей выбраться из этой ловушки.