Юрий Збанацкий - Куриловы острова

Он давно уже научился отличать выгоду от убытка.

И вот услышав, что директора снимают с работы, начал взвешивать, на чью сторону ему встать. Безусловно, если он поддержит Лукию Авдеевну, то выгоду будет иметь большую, чем от Леонида Максимовича. Останется директором Леонид Максимович, кто знает, как он посмотрит на Андронов поступок. Еще чего доброго «отблагодарит» за оказанную услугу тем, что выгонит из школы. А Лукия Авдеевна этого никогда не сделает. Эта за помощь в борьбе со своим противником не только не выгонит из школы, а, наоборот, оправдает его перед учениками, пригреет...

Не зря же он столько дней и ночей мучился на этом проклятом чердаке... Мучился, но школы не бросил, не изменил товарищам!

План для него стал ясным. Маслов начал действовать. Выколотил пыль из своего пиджака, стер тряпкой грязь с ботинок и решительно направился к выходу, ведущему с чердака на волю.

А в это время у двери комнаты, где заседала комиссия, собралась целая толпа учеников. В спальни, в классы, в которых ребята готовили домашние задания, просочилась весть: от них хотят забрать Леонида Максимовича.

— Не отдадим нашего директора!

С этими словами, не обращая внимания на уговоры учителей, они побежали по коридорам к комнате, где заседала таинственная комиссия.

Миколка с Конопельским стояли уже у самой двери, а Баранчук даже за алюминиевую ручку держался.

— Да чего вы боитесь?

— Открывайте!

Это задние подбадривали передних.

— А чего спешить?

— Успеем...

Миколка все же решился. Постучал в дверь. Постучал так тихо, что сам едва слышал. Но там, за дверью, услышали.

Дверь вдруг широко распахнулась, и на пороге встал уже знакомый Конопельскому мужчина, тот самый, что все бегал по комнате.

— В чем дело? Вас кто вызывал, дети?

Наступило гнетущее молчание. К двери подошли старичок и женщина с неразлучным блокнотом в руках.

— А-а-а, у вас какое-нибудь дело к комиссии? — догадался старичок.

— Мы... насчет Леонида Максимовича... — первым осмелился Миколка.

И сразу все зашумели, закричали:

— Не забирайте у нас Леонида Максимовича!

— Леонид Максимович хороший!

— Нам никого другого не надо!

— Не отдадим нашего директора!

Неугомонный человек махал руками, что-то старался сказать, но его голос тонул в ребячьем шуме.

Наконец кто-то пронзительно крикнул:

— Тише!

И толпа постепенно стихла. Теперь можно было расслышать голоса членов комиссии.

— Дети! Спокойно, дети! Мы вас сюда не звали! Никто от вас Леонида Максимовича не забирает. И разойдитесь сейчас же, это с нехорошей стороны характеризует вашу школу.

Учителя и воспитатели, успевшие подойти, начали наводить порядок.

— Маслов! — испуганно выкрикнул кто-то.

И все стихло, замерло.

Молча смотрели ученики на исхудавшего, почти неузнаваемого, в грязи и пыли парня, который несмело, как-то механически, словно заведенный, приближался к толпе собравшихся.

— Маслов? Тот самый Маслов? — засуетился беспокойный член комиссии.

Андрону дали дорогу. Ни на кого не глядя, шел он прямо к комиссии. И, не дойдя нескольких шагов, остановился как вкопанный. Встретился глазами с ничего не выражающим взглядом Конопельского. Но это только для других его взгляд был пустым, ничего не выражающим, Маслов же безошибочно читал в глазах Конопельского укор и ненависть.

— Маслов? — нетерпеливо подступил к нему член комиссии.

И только тогда, как бы очнувшись, Маслов взглянул на того, кто к нему обращался.

— Леонид Максимович не виноват... — в напряженной тишине пробасил Андрон. — Виноват во всем я...

— Правильно!

— Молодец, Маслов!

— Молодчина! — дружно загалдели ученики. Уже облегченно, восторженно. У Маслова отлегло от сердца, он понял: товарищи приняли его в свою семью.

Все это было словно во сне.

Подумать только — Миколка на стадионе следит за игрой любимой команды.

А рядом — сидит отец.

Миколка не сводит глаз с поля и все же не может хоть одним глазом не взглянуть на отца. Наконец они встретились, наконец можно на него насмотреться, чувствовать сильную отцовскую руку на своем плече.

Отец как будто помолодел, возмужал, поплотнел, загорел. Правда, в густых волосах у него появилась седина.

Игра принесла первый успех команде, за которую болел Миколка. Не прошло и пятнадцати минут, а вратарь соперников, понурив голову, уже вынул из сетки мяч и сердито швырнул его на футбольное поле. Стадион ревел, свистел, бил в ладоши. Но футбольная радость полна неожиданностей. Зрители не успели опомниться, как вратарь хозяев поля проделал ту же манипуляцию. Стадион вздохнул богатырской грудью.