Юрий Збанацкий - Куриловы острова

А теперь Миколка должен забыть про эти две комнаты с низкими потолками. Забыть про стол и стул, на которых он столько лет подряд готовил уроки, забыть про недоделанный карманный радиоприемник. И те медяки и сребреники, что годами опускались в голову толстой глиняной кошки, минуют его руки, хотя предназначались именно ему, на именинный подарок.

Он настойчиво гнал от себя эти воспоминания, а они бежали рядом с машиной, не отставали.

Фреда, должно быть, не слишком удручало расставание с домом. Взгляд его не отрывался от счетчика. Поначалу заинтересовала сама механика — как передвигаются цифры, как растет сумма. Пока ехали городом, она была небольшой, но когда выбрались за город — сказочно возросла. Фред даже испугался. Он всегда спокойно смотрел, как другие тратили деньги, но сегодня куда делось его равнодушие? Хотя в общую кассу он внес всего какие-то копейки, но те деньги, что вложил в нее Кесарь, теперь твердо считал своими. Потому и тревожился. Ведь эдак вся пачка, что лежала в кармане Кир-Кириковича, могла через час-другой прокрутиться на таинственном колесике счетчика. Чего доброго, еще и не хватит. И водитель тогда вместо речной пристани высадит их где-нибудь в милиции, как говорится, живых и тепленьких отдаст в руки тех, кто давным-давно уже разыскивает их.

Беспокойно задвигавшись на скрипучем сиденье, Фред с тревогой в глазах посмотрел на Миколку и, заговорщицки подмигнув ему, шепнул на ухо:

— Лучше на попутную пересесть...

Миколка не сообразил, что беспокоило Фреда. Зачем на попутную, когда эта несется так быстро — только телеграфные столбы мелькают, город давно позади, уже дачные домики с садами пошли.

Тогда Фред обратился к Кесарю:

— Может остановимся? Сколько можно так ехать?

Кесарь лениво бросил взгляд на циферблат счетчика.

Видимо, цифра в крошечном белом окошечке вернула и его от дорожных размышлений к действительности. Он сказал шоферу:

— К ближайшей остановке, пожалуйста.

Долго ждать не пришлось. Не успели оглянуться, как возле них взвизгнул тормозами один из тех непривлекательных с виду обшарпанных автобусов-трясунов, которые с такой неутомимостью день-деньской перевозят пассажиров из ближайших райцентров в город. Им на троих досталось одно двухместное свободное сиденье, а их рюкзаки будто ничуть не прибавили груза к тем мешкам и корзинам, что заняли весь проход и площадку у кабины шофера.

Трясло и качало невероятно, хотя дорога была ровна, как стол.

Город постепенно все удалялся, и Миколка только сейчас понял, что к прошлому возврата не будет. С тем, что осталось позади — с беззаботным детством, школой, товарищами, — его пока что как ниткой связывает это извилистое шоссе, но и оно вот-вот должно оборваться.

Путь их только еще начинался. Еще время от времени то там, то сям сквозь просветы загородных дубрав виднелся город, но их уже поджидало первое приключение. Оно поджидало на одной из многочисленных остановок. Открылась дверь, вошел... милиционер. Ребята глазам не верили, глядя на него с нескрываемым страхом. И чем дольше смотрели, тем больше убеждались: милиционер! Плащ милицейский, фуражка с красным околышем, сапоги — все решительно подтверждало, что за службу нес этот человек.

Дома Миколка не боялся милиции, хотя мама не раз, когда он был еще маленьким, стращала его тем, что, если он не съест всю манную кашу, она позовет самого сердитого милиционера. Однако Миколка скоро пришел к выводу, что милиционера бояться не стоит. С ними по соседству поселился сержант милиции, дядя Вася, с которым у Миколки установились самые дружеские отношения. Этот дядя Вася был совсем не страшным, наоборот, с ним и поговорить можно было и поиграть в шашки. А уж рассказывать сержант мог! Прямо заслушаешься. Все во дворе очень его любили. С тех пор как он стал их соседом, перестала и мать пугать Миколку милицией.

Но тут Миколка не на шутку сдрейфил. Он себя чувствовал правонарушителем. А с ними известно какой разговор. Наверное, не случайно милиционер сел к ним в автобус. Иначе зачем бы ему так присматриваться к ребятам? Сперва Кесаревым спиннингом заинтересовался, потом с ног до головы всех троих осмотрел.

Не один Миколка струхнул. У Фреда тоже душа ушла в пятки. Только Кесарь, казалось, не замечал присутствия столь нежелательного попутчика. Он очень внимательно смотрел в окно, словно стараясь запомнить местность. А когда автобус замедлил ход, небрежно бросил ребятам:

— Кажется, здесь. Ну да, здесь!