Лев Парфёнов - Неделя приключений

«Товарищ кудесник, любимец богов, здравствуйте! Как дела?» — «Да ничего, колдуем помаленьку». — «А могли бы вы, например, котелок каши с маслом наколдовать?» — «Проще пареной репы! Бом-м! Получай свою кашу!» — «А лодку вернуть?» — «Фи-ю-ють! Вот твоя лодка». — «Здорово! — восхищается Сёмка. — Вот бы вам у нас в школе кружок колдовства организовать». — «Стар я для таких дел». — «Тогда вы меня научите, а я уж организую». — «Это можно. Только ведь колдовство — дело опасное, приходится духами повелевать. Справка от родителей нужна, что не возражают. И вообще насчёт успеваемости…» — «Да я отличник, — врёт напропалую Сёмка. — А справку и вовсе не надо. Моя мать больше всего любит высшую математику. А это всё равно, что колдовство — ничего не понятно». — «Ну, когда так, ладно, — поразмыслив, говорит кудесник. — Повторяй за мной…» И начинает сыпать волшебными словами.

Увлечённый столь блестящей перспективой, Сёмка двинулся к месту, где, по его расчётам, пристала плоскодонка. Пират неотступно следовал по пятам.

Впереди показался просвет. Сёмка осторожно раздвинул кусты и увидел такое, что у него перехватило дыхание.

На противоположном краю поляны, шагах в десяти, рядом с кучей свежевыкопанного песка сидел старик в синей рубахе.

Рядом лежала лопата.

Перед стариком стояла большая прямоугольная коробка, заляпанная песком. Он запускал в коробку руку, вынимал пригоршню горящих на солнце жёлтым пламенем монет и по одной бросал их в холщовый мешочек. Губы его при этом шевелились. Должно быть, он отсчитывал монеты.

«Селим!» — ахнул Сёмка.

Значит, он всё-таки существует!

…Последние дни Кирилла Спиридоновича мучил страх. Он боялся людей, которые обращались к нему, — спроста ли? Боялся незнакомых собак — не розыскная ли, не пущена ли по следу? Он боялся и ненавидел. Он чувствовал себя так, будто его обворовали.

Он отсчитывал монеты и думал, что, пожалуй, уходить из Ликина надо сегодня же. Лишился трёхсот монет, лишится, чего доброго, и всего. Вот спровадит Прохора и уйдёт. Куда-нибудь на юг. Построит домик и заживёт в свое удовольствие…

Он услышал шелест листвы, вскинул глаза. Из кустов выглядывала испуганная мальчишеская физиономия. Кровь загудела у старика в голове. «Выследили…» Он схватил лопату, вскочил не по возрасту стремительно. «Ой!» — взвизгнул мальчишка, и лицо его исчезло. В три прыжка Кирилл Спиридонович пересёк поляну. Главное — не дать уйти. Уйдёт — всё пропало… Навстречу из кустов с рычанием выскочил большой чёрный пес. Старик махнул лопатой. Пёс увернулся, залаял басовито, зло. Он кружил вокруг Кирилла Спиридоновича, норовя ухватить его за штанину, то приступал, то отскакивал, и старику никак не удавалось достать его лопатой. Тогда Кирилл Спиридонович, сильно размахнувшись, метнул лопату, целя собаке в голову.

Пёс взвыл от боли, повалился, опять вскочил, но тут же лёг на траву, страдальчески скуля.

Кирилл Спиридонович раздвинул кусты — мальчишки не было. Ясно, что преследовать его бесполезно. Мгновенно пришло решение: самое лучшее теперь — уйти, исчезнуть. Совсем исчезнуть. Из деревни. Прямо сейчас. Старик высыпал всё золото из коробки в холщовый мешок, аккуратно завязал его и, часто оглядываясь, пошёл к берегу. Он подумал, что если уж ему суждено скрыться из деревни, то хорошо бы скрыться и от Прохора. Что ни говори, а господь всё делает к лучшему.

Он бросил мешок в плоскодонку и нагнулся, чтобы столкнуть её на воду.

— Не торопитесь, гражданин Локотников, — тихо сказал кто-то за спиной.

Кирилл Спиридонович обернулся. Перед ним стоял корреспондент из газеты.

…Сёмка добрался до верхнего конца острова. Здесь на берегу, нацелив в небо засохшие корни, лежала огромная липа.

Сёмка узнал место — вчера сюда пристала лодка вместе со спящей командой.

Он забрался под корни липы и прижал к груди руки, чтобы заглушить стук сердца. Ему казалось — старик может услышать. Он подумал о том, чтобы переплыть протоку, но не было воли покинуть убежище. Под корягой Сёмка чувствовал себя как черепаха под панцирем. Селим наверняка подстерегает его где-нибудь поблизости.

Какое у него было лицо — ох! — страшенное, пожалуй, страшнее, чем у джина. Сразу видно, настоящий разбойник. Конец бы пришёл Сёмке, если бы не его быстрые ноги и если бы не Пират… Молодец, Пират! Каково ему один на один со старым разбойником. А золота-то сколько, ух ты! Целый ящик. Как раз бы на линкор… А в общем правильно Спартак назвал этот остров островом Страха.