Энид Блайтон - Вредная девчонка исправляется

– Ноги моей здесь больше не будет! – И разъярённая Элизабет зашагала прочь.

Походив полчаса, она немного поостыла и стала прислушиваться к своему внутреннему голосу:

«Только вчера ты дала себе слово ни с кем не ссориться, и что же? Разве Джон не прав? Ты чуть не спалила сарай вместе со всеми инструментами. И вышел не костёр, а пожар!»

Между тем внутренний голос Джона увещевал:

«У Элизабет не было злого умысла. Она дурочка, конечно, но хорошая. И расстраивается сейчас не меньше твоего. Разве плохо иметь в саду такого помощника? Зачем ты её прогнал, а? А если она примет сказанное всерьёз и больше никогда не вернётся?»

«Пойду поищу её», – подумал Джон.

«Пойду поищу его», – решила Элизабет.

Они столкнулись на садовой дорожке и пристыженно посмотрели друг на друга. И обменялись рукопожатиями.

– Я вёл себя по-свински, прости, – сказал Джон.

– Это ты меня прости, – вздохнула Элизабет. – Да что ж я за человек такой! Ещё вчера я давала себе слово держать себя в узде – и вот пожалуйста.

– Ты опять вспылила, так всё время и будешь? – рассмеялся Джон. – Главное, что ты умеешь быстро мириться. Пойдём покопаемся в земле, нам это пойдёт на пользу.

И они пошли к грядкам. В настоящей дружбе тоже бывают ссоры, разве не так?

Минуло почти два месяца. За это время было проведено семь собраний, и на пятницу намечалось восьмое. Ребятам предстояло выбрать старосту, взамен выбывшего мальчика по имени Джордж, который свалился с гриппом.

– А какова процедура выборов? – поинтересовался Роберт. – Разве старост не меняют раз в месяц?

– По правилам да, но зачем их менять, если они всех устраивают, – пояснила Джоан.

– У меня тоже нет к ним претензий, – поддакнула Элизабет. – Раньше я мечтала стать старостой, чтобы сидеть за круглым столом и устанавливать свои правила. Но теперь-то я понимаю, что этого недостаточно. Староста должен пользоваться авторитетом и доверием, чтобы разруливать сложные ситуации.

– И на таких людях держится мир, – вставила Джоан. – Главное – любить людей и стараться им помочь. Мне кажется, именно эти черты воспитывает в нас школа. Я бы очень хотела оказаться старостой. Но мне, как и тебе, Элизабет, это не светит.

– Но вы не ответили на мой вопрос, – мягко повторил Роберт.

– На какой? – спросила Элизабет.

– О процедуре. Кто выбирает старост? Суд присяжных? Председатели?

– Нет, сначала выбирает вся школа, – начала пояснять Джоан. – Каждый пишет на бумажке имя своего кандидата, и результаты передаются членам жюри.

– А дальше? – не отставал Роберт.

– Дальше жюри, которое тоже голосует, разворачивает записки и определяет трёх победителей. После этого председатели принимают окончательное решение.

– Довольно демократично, – заметил Роберт. – Значит, завтра каждый из нас будет голосовать.

– Даже не знаю, кого предложить, – сказала Джоан. – Придётся всё хорошенько взвесить.

– И я тоже не знаю, – задумчиво произнесла Элизабет. – Ведь нужно выбрать самого достойного.

К ребятам подошла Кэтлин:

– Элизабет, ты пойдёшь сегодня наблюдать за природой?

– Я не могу, у меня репетиция с Ричардом, – ответила Элизабет.

– Джоан, как быть? Я остаюсь без пары, – посетовала Кэтлин.

– Хорошо, я возьму тебя в пару, только не опаздывай, потому что я в группе старшая.

Кэтлин пришла вовремя, и, вооружившись блокнотами, группа из нескольких человек зашагала по дорожке в поле. Сегодня нужно было отыскать цветущий плющ и перечислить насекомых, собирающих последний урожай нектара. Тусклое подслеповатое солнце зависло в сиреневом небе. Все деревья, кроме хвойных, стояли голые, а под кустами лежал снег.

Мурлыча песенку, Кэтлин залюбовалась цветами плюща. Джоан с любопытством уставилась на неё.

– Надо же, как меняются люди, – сказала она. – В прошлой четверти Элизабет из маленького вредного чертёнка превратилась в сердечную, рассудительную девочку. Или вот я. Была одинокой и стеснительной, совсем не такой, как сейчас. Потом я видела, как меняется Роберт. А теперь и с тобой происходят чудесные превращения.

– Да, я это тоже чувствую, – согласилась Кэтлин. – Но трусости во мне ничуть не поубавилось.

– В смысле? Ты боишься бодучих коров или что-то в этом роде?

– Нет, конечно, – ответила Кэтлин. – Я боюсь мнения окружающих, а это пострашнее бодучих коров. О моих проделках известно только тебе, Дженни, Норе, Элизабет и нашим председателям. Окажись на моём месте кто-то из вас, у вас бы хватило духу встать перед школой и сказать всю правду про себя?