Владислав Гравишкис - Машина «ПТ-10»

Дома на проспекте строились быстро. Почти каждый месяц на улице снимали длинный досчатый забор и за ним оказывался вновь отстроенный дом. От него ещё издали пахло свежей краской, известью. Рабочие убирали мусор, выравнивали площадку, засыпали её битым кирпичом и заливали густой чёрной массой, которую потом выравнивали тяжёлым катком. Получалась хорошая асфальтированная площадка, точно нарочно-устроенная для того, чтобы на ней ездить на самокатах.

Толя вздохнул: к сожалению, ему приходилось сейчас кататься на чужих самокатах. У собственной машины кольцо самого главного рулевого подшипника лопнуло. Случилось это недели три тому назад. Толя беспечно катился под горку по Ильменской улице, немножко зазевался в налетел на стальную мачту электрического освещения. В глазах у Толи замелькали разные искры, а у самоката сломался руль, лопнул подшипник, высыпались все шарики, едва-едва удалось собрать. Руль Толя починил, но подшипник не действовал, а новый взять было негде.

Ребята на улице знали об этой аварии и свои самокаты давали Толе неохотно:

— Ты и наши поломаешь, аварийщик. Ездить научись!

Подшипник мог достать только отец. Но тогда пришлось бы по-другому объяснять появление на лбу громадной синей шишки. Толя сказал, что в школе ему подставили подножку и он упал. Рассказать правду отцу не хватало духу, вот он и остался на каникулы без самоката. Пришлось придумать игру со «скоростями» и «газом».

Так размышлял Толя, двигаясь на «третьей скорости» вдоль проспекта. Недалеко от поворота на Ильменскую улицу он увидел впереди что-то подозрительное и мгновенно отдал себе команду:

— Стоп!

Тотчас же был сброшен «газ» и выключена «скорость». Собрав пальцы в кулак, водитель пристально смотрел вперёд. Там, на самой середине улицы, на смоляно-чёрном асфальте лежал какой-то свёрток…

Это был аккуратно согнутый лист жёлтой пергаментной бумаги. Один уголок её оттопырился и слегка трепетал на ветру. Бумага не могла быть пустой, потому что трепетал только отогнувшийся уголок, а весь свёрток. лежал неподвижно, словно приклеенный к асфальту. Значит, в бумагу было завёрнуто что-то тяжёлое.

«Что бы такое там могло быть?» — размышлял Толя, рассматривая находку. Он включил «вторую скорость» и подал немного «газу», чтобы на малом ходу подойти к свёртку, — осторожность никогда не мешает.

Но на мостовой появился другой мальчик. Он размашисто бежал к свёртку и был уже недалеко от него.

Это был тот самый мальчишка, который не дал ему тогда рассмотреть табличку на подъезде…

Забыв о «скоростях» и «газе», Толя ринулся вперёд.

Но поздно — мальчик подхватил свёрток и мчался с ним к открытым дверям одного из подъездов.

— Эй, эй! Стой! Тебе говорю! Отдай! — крикнул Толя.

Крик его был таким громким и отчаянным, что мальчик оглянулся. Убедившись, что Толя от него не отстанет и вот-вот настигнет, мальчик остановился и недружелюбно осмотрел Толю.

— Чего кричишь? Не твоё ведь…

— Моё! — не размышляя, выкрикнул запыхавшийся Толя.

— Ну да! Ври больше!

Толя присматривался к свёртку. Да, в нём подшипник, настоящий новый подшипник: сквозь просмоленный пергамент ясно виднелись серые грани металла. Как раз такого большого подшипника ему не хватало на рулевое колесо сломанного самоката. Это было настоящее счастье — приобрести себе такой подшипник.

Но счастье было в руках у другого мальчика, и он явно не намеревался его отдавать.

— Это я-то вру? Ишь ты! — сказал Толя, чтобы выиграть время. — Я его ещё утром потерял…

— Так я тебе и поверил! — Мальчик спрятал подшипник за спину. — Я в окно смотрел — утром тут ничего не было.

— Плохо смотрел!

Насупившись, противники вглядывались друг в друга.

«Мне бы только ухватиться за подшипник! — думал Толя. — Уж я бы ему показал! Вырвал бы и всё!»

— Тебя мать зовёт. Смотри-ка, рукой машет! — сказал он и. кивнул на открытую дверь подъезда.

Павлик невольно оглянулся. Толе было достаточно этого мгновения. Он вцепился обеими руками в свёрток и рванул его к себе.

— Ах, ты вот как! Хитрить! — ожесточаясь, прошипел Павлик и что было силы дёрнул свёрток к себе, так что Толя с размаху сунулся ему носом в грудь.

«Неужели не одолею?» — тревожно подумал Толя. Он стиснул зубы и опять рванул к себе свёрток, и чуть было не упустил его: пергамент изорвался, подшипник, густо смазанный маслом, стал скользким, как рыба.