Александр Курляндский - Город неудачников

— Мальчик рос один. Без отца и матери. Отец не вернулся из кругосветного плавания. Когда корабль отправился в путешествие и дал прощальный залп, лопнули шпангоуты и он перевернулся.

А мать… Была курьером… Кто-то неправильно написал адрес… Ее больше не видели…

Часы стали бить снова. Я насчитал тринадцать ударов.

Старик встал.

— Я пойду, господа…

Он вышел, волоча палку по полу. Невнятные бормотания оборвались, захлопнутые дверью.

— В нашем доме завелось привидение, — объяснил племянник. — Дядя ужасно боится. Где только его славное боевое прошлое?

Он встал.

— Слуга покажет вам комнату… А мой совет: не оставайтесь. В нашем замке всякое бывало…

— Доездился, — тихо сказал он.

И громко захохотал.

На изумрудной траве около ступеней замка накрыт праздничный стол. Белоснежная скатерть.

На дырки в скатерти мы поставили кувшин с молоком, масло, тарелки. Так что дырок почти не видно.

— А я-то, — хохочет старик, — чуть от страха…

Хохочет и племянник:

— Как я тебя разыграл?!

— Ты это… ха-ха… Чтоб наследство?!

— Ага…

— И алмазную звезду, ха-ха!

— Подойди, сынок!

Старик раскрыл объятия. Племянник бросился к нему. Но сэр Уильсон вдруг взмахнул рукой, и племянник заскользил задом по траве, пока не уткнулся в кусты.

— Ты чего?! Дядя?! Шуток не понимаешь?!

— Не повезло тебе, сынок.

— Это тебе не повезло, — с трудом поднимаясь, сказал племянник. — Я знаю, какую ты книгу по ночам пишешь… И про войну, и про Лейбница… Все знаю… А если кому рассказать… Какой ты неудачник?.. Ты только прикидываешься! А сам?! Ты наш город позоришь! Единственный в мире!

Нос старика побагровел. Он взмахнул палкой.

Но племянник кинулся в кусты.

— Расскажу. Все расскажу! И зарядку по утрам делаешь! И на лошади ездишь…

Треск сучьев затих.

— Такие вот дела, сударь, — помрачнел старик.

— Теперь жди гостей…

Он был прав. Вскоре пожаловали гости. Отряд полицейских. Но забрали они почему-то меня, а не старика…

Полицейский ведет меня вдоль крепостной стены.

Поют жаворонки, пахнет сеном. Не верится, что в такой день у кого-то могут быть неприятности.

Сверху послышался голос:

— Братцы…

Мы подняли глаза.

На веревке, свисающей со стены, болтался человек в полосатой одежде. Веревка не доставала до земли, а прыгать с большой высоты он, видимо,

боялся.

— Братцы, сенца подстелите!

— Еще чего? — строго сказал полицейский.

— Подстелите!

— Может, тебе еще лесенку подставить? Прыгай так, если смелый!

— А ты меня не подстрелишь?

— Во всех стрелять — патронов не напасешься. У меня вон свой дружок есть.

Заключенный вздохнул, оттолкнулся ногой от стены и отпустил веревку.

Приземлился и заковылял прочь.

И тут же на стене возник часовой.

— Стой! Стрелять буду!

Он бабахнул из ружья — мимо… Еще — мимо!..

Мимо!.. Мимо!.. Мимо!..

И расстояние было плевое, и заключенный хромал, но часовой все никак не мог попасть.

Рядом с часовым возник офицер.

— Мазила! — заорал он. — Расстреляю!

Он выхватил из кобуры револьвер и стал шарахать в заключенного. Но тоже не попадал.

Офицер с недоумением взглянул на свой револьвер.

— Неужели выдали холостые?