Александр Дорофеев - Колесо племени майя

Он учинил настоящую бойню, нападая на оленей и тапиров, на обезьян и фазанов, на черепах и крокодилов.

Его рыканье слышали и в городе.

Более того, он приплывал на остров. Сначала задрал несколько собак и свиней, а потом старика-водоноса и двух подгулявших музыкантов. Он убивал, прокусывая затылок или переламывая хребет.

На него устраивали облавы, пытались загонять в ловушки, но безуспешно. Ягуар ускользал, и даже следов его не находили.

Хотя поговаривали, что левое ухо ягуара – рваное.

Конечно, он непременно видел из какого-нибудь логова, кто надевает по праздникам шкуру его невесты. И теперь наверняка охотился за Шелем.

В кроне каждого дерева, в рассеянной тени пальмовых беседок или закоулках дворца Шелю мерещилась красновато-желтая пятнистая шкура и мелко подрагивающий хвост.

Он давно уже не был в сельве, да и в город-то редко выходил.

Ягуар не оставлял его ни днем, ни ночью. Казалось, выслеживает, готовится для последнего прыжка.

«Еще куда ни шло, если переломит хребет, – думал Шель, – но укус в затылок – это слишком!»

Да, Рваное ухо умудрился-таки посеять страх в его душе.

Эцнаб говорил, что такое случается. Однако Шель не мог ему признаться, что боится какого-то кота. Пусть здоровенного, хитрого и мстительного, со зловещим рваным ухом, но в общем-то – кота.

Словом, это было наваждение!

Шель лежал в постели без сна и глядел на свой парадный плащ, который некогда был невестой Рваного уха.

И вдруг он ясно понял – если бы ягуар хотел просто сожрать его, то давно бы уже это сделал.

Рваное ухо охотился не за ним, а за его душой, желая овладеть ею, стать вторым «Я». Даже если кто-нибудь убьет этого ягуара или тот сам сдохнет от старости, страх, посеянный им однажды, останется навсегда.

Шель поднялся, обмотал левую руку пятнистым плащом, а в правую взял меч, тот самый, которым Эцнаб прорубал в сельве новые тропы.

Он тихо выбрался из дома. Полная луна в небе и та смахивала на шкуру ягуара. Всюду лежали густые тени, и в каждой, казалось, затаился зверь.

Но Шель точно знал, куда идти. Они будто бы заранее сговорились с Рваным ухом об этой встрече.

Миновав площадь, он прошел вдоль мрачной, как крепость, школы, и очутился в саду, где лунный свет и легкий ветер, могли бы схоронить в зыбких лиственных тенях табун тапиров, а не то что ягуара.

– Я здесь, – сказал Шель и услышал в ответ короткий рык.

Ягуар исполинским прыжком вылетел из-за деревьев и мягко опустился в метре перед Шелем, весь подобравшись и припав к траве. Взор не охватывал его разом, настолько он был огромен. Что для него этот мальчик-подросток с коротким мечом?

Шкура его блистала, хвост трепетал, а в глазищах горело безумие полной луны. Уши прижаты к голове. Однако левое неловко и смешно топорщилось, напоминая засохший стручок акации.

Шель улыбнулся и вонзился, не мигая, прямо в глаза Рваного уха.

На миг показалось, что облака прикрыли луну, но она, как прежде, сияла на небе. Зато померкла во взгляде ягуара. Он вдруг обмяк, потускнел и медленно, как во сне, начал пятиться, отползая на брюхе.

– Уходи! – закричал Шель высоким ломающимся голосом. – Прочь! Сгинь!

И Рваное ухо все в точности исполнил. Сначала пошел, поджимая хвост. Затем поскакал широким махом, так что голова болталась. И, наконец, действительно сгинул.

Во всяком случае, его никогда больше не видали и не слыхали. Да, похоже, и другим ягуарам Рваное ухо наказал, чтобы духа их не было рядом с озером Петен-Ица.

Иногда ахав Канек отпускал своего любимого пса Шолотля в сельву – погулять в компании Эцнаба и Шеля.

После проливных тропических ливней, когда ночами становилось прохладно, голый пес, обладавший повышенной температурой тела, согревал их, будто бурдюк с горячей водой.

Однажды они добрались до большой реки Усумасинта, что впадает в залив Кампече. Ничто не предвещало неприятностей.

Шолотль щипал какую-то полезную травку. Эцнаб собирался расколоть здоровенный спелый кокос. А Шель впервые очутился в густых мангровых зарослях, которые тянули к нему со всех сторон надземные дыхательные корни.

Он так увлекся, разглядывая их, что едва не наступил на пятиметрового крокодила.

Крокодил тоже зазевался или был удивлен до крайности, потому что далеко не сразу отворил пасть. Шель попытался заглянуть ему в глаза, но, кроме зубов, уже ничего не увидел.

Все же он был уверен, что у него другая судьба – не по зубам крокодилу. Эти зубы, как говорится, не про него…