Леонид Треер: Стратонавт поневоле

— Здесь все, — многозначительно сказал он. — Пароход называется «Калабрия». Это самый лучший пароход компании.

— Вы, Клавдий Элизабетович, настоящий волшебник, — растроганно сказал Коля. — Большущее вам спасибо!

— Не за что, — волшебник вздохнул. — Это тебе, Николай, спасибо: ты вывел меня из подвала на свежий воздух, напомнил о моем главном призвании... Вот так бы всю жизнь. Творить бы добро и не тратить талант по пустякам...

— А кто вам мешает? — удивился Коля.

— Эх, парень мой, — Клавдий Элизабетович грустно покачал головой, — в том-то и дело, что никто не мешает. Все собираюсь, все откладываю на завтра, завтра, думаю каждый раз, завтра начну новую жизнь... А тут еще заработки, как назло, прекрасные. Сложно все это, очень сложно...

Он посмотрел на часы.

— Прощай, Николай. Прощай, Сид. Прощайте, друзья! — волшебник расчувствовался. — Пойду заниматься ерундой в подвале.

Они вышли из кафе.

Клавдий Элизабетович хотел еще что-то сказать, но махнул рукой и большими прыжками погнался за трогающимся автобусом.

— Душевный человек, — сказал Сид.

— Жаль его, — заметил Коля, — никакой силы воли.

Волшебник догнал автобус, вскочил на ступеньку, дверцы с визгом захлопнулись, зажав его длинные волосы, и долго еще видели воздухоплаватели развевающиеся на ветру локоны чародея.

Через два дня «Калабрия» начала принимать в свои трюмы грузы, предназначенные для острова. Коля и Сид пришли в порт, чтобы взглянуть на корабль. Порт встретил их гудками, лязгом и грохотом'. Десятки пароходов под флагами разных стран застыли у причалов. Работяги-буксиры бороздили бухту во всех направлениях. Ревели грузовики, приседая под тяжестью мешков. Высоченные подъемные краны, похожие на журавлей, опускали свои клювы в глубокие корабельные трюмы, выуживая оттуда тюки, мотоциклы, лес, уголь, турбины, станки, конфеты и множество других грузов. Среди всех пароходов «Калабрия» выделялась своими внушительными размерами. Весь причал, у которого она швартовалась, был уставлен новенькими грузовиками, бульдозерами, бетономешалками, мешками с цементом и прочим строительным материалом. Казалось, что не может один корабль вместить столько грузов. Но мощные краны опускали и опускали в трюмы тяжелые контейнеры, и «Калабрия» все глубже оседала в маслянистых водах гавани.

Капитан с трубкой в зубах встретил гостей у трапа и повел их осматривать корабль. После экскурсии он пригласил Колю и Сида в свою каюту, угостил их кофе с пирожными и заверил, что «Калабрия» отправится в рейс точно в срок.

Возвращаясь из порта, они очутились в тех местах, где так счастливо встретили доброго волшебника. Знакомая афиша с ликом Балтазара-старшего маячила над ступеньками в подвал, откуда доносилась музыка. Коля из любопытства присел и заглянул в окошко.

На сцене в пурпурной мантии возвышался Клавдий Элизабетович. Он сосредоточенно распиливал ящик, из которого торчали ноги и голова девушки. Девушка смотрела в потолок и загадочно улыбалась. Розалия Шлехт наяривала на клавесине небесный мотив. У зрителей были тревожные лица...

Последнюю ночь перед отплытием «Калабрии» Коля спал плохо. Предчувствие беды не покидало его.

О, это смутное ощущение тревоги! Кто не испытывал его. Все, кажется, идет хорошо, но в голове почему-то вспыхивают сигнальные лампочки. А тут еще упало и разбилось зеркальце, перед самым носом перешел дорогу развязный котяра, пробежала по двору женщина с пустым ведром — и пошло, поехало, снежным комом покатилась тревога. Человек укрывается с головой и ждет. Заскрипит дверь, прошуршит за обоями насекомое, вскрикнет во сне соседское животное, зарыдает кран, глухо и сдавленно, — все одно к одному: быть беде. Замечено, чем тоньше нервная система, тем чаще посещают предчувствия. Сбываются они, правда, гораздо реже, чем посещают, но это обстоятельство не принято замечать.

Ничуть не сомневаясь в тонкости Колиной нервной системы, отметим, что он никогда не испытывал беспричинного волнения, и уж если плохо спал, то имел на это основание.

На рассвете воздухоплавателей разбудил тревожный возглас:

— Хватит спать, герои! Плохие новости!

На подоконнике сидел Леро. Он был взъерошен и зол.

Коля бросился к другу.

— Шар похищен, — сообщил попугай, чуть не падая от усталости, — Генриета погибла. Я расскажу по порядку, но сначала — пить.