Ю Несбё - Доктор Проктор и его машина времени

Булле посмотрел внимательно и обнаружил еще одну ошибку. Бутылка не была пустой.

Он выловил бутылку, зубами вытащил пробку, отчего раздался хлопок. Он повернул бутылку горлышком вниз, потряс ее, и на пол ванной упал листок бумаги.

Булле развернул листок и стал читать. Глаза его вспыхнули. Лицо расплылось в улыбке.

Записка была от Лисе.

— Вот так, старина Перри, — сказал он, сложил записку и проверил в зеркале, аккуратно ли зачесан вперед его чуб. — Нам предстоит работа. Хотелось бы и дальше составлять тебе компанию, но нет, зовут новые приключения. А скажи-ка мне, что ты знаешь о Французской революции и о гильотине?

Мужчина с огромными усами, подкрученными кверху, с еще более огромным животом и изогнутой трубкой в зубах уставился на девочку. Девочка появилась в его кабинете без всякого предупреждения. И ванна тоже. Он крепко прижал к глазу монокль, издал звук «уфф» или что-то в этом роде и пустил облако табачного дыма гулять среди книжных полок.

Лисе осмотрелась. На стенах висели рисунки разных зданий, мостов, замков и других внушительных сооружений, для которых нет места в обычном багаже. На письменном столе у окна лежали еще рисунки, две пустые винные бутылки и табачный кисет. Окно выходило на большую, просторную и довольно пустую площадь. Почему-то очень пустую. Если не считать всех людей, многочисленных прохожих с зонтами и в цилиндрах. «Что-то странно знакомое есть в этой площади», — подумала Лисе.

— Кто ты? — спросил мужчина. — И откуда?

— Меня зовут Лисе, — сказала Лисе и отжала воду из рукава джемпера. — Я с Пушечной улицы в Норвегии. Живу в следующем тысячелетии. А вы — Гюстав Эйфель?

Мужчина кивнул и тут же закашлялся.

— Похоже, я напугала вас, господин Эйфель, — сказала Лисе и вышла из ванны.

Мужчина отрицательно замахал, закашлялся и придушенно проговорил:

— Нисколько.

Лицо его стало ярко-красным, он старался сделать вдох. Когда это ему удалось, в горле у него засвистело, в легких заскрипело. Он сунул в рот трубку, вдохнул дым и сказал с довольной улыбкой:

— Ничего опасного, всего лишь маленькая астма.

Лисе подумала, что господин Эйфель почему-то не так испугался, как можно ожидать от человека, к которому внезапно прибывает ванна с девочкой, утверждающей, будто она явилась из будущего. В следующую секунду она получила ответ.

— Профессор сказал, что вас должно быть двое, — сказал господин Эйфель. — Не хватает, получается, господина Булле.

— Вы говорили с доктором Проктором? — воскликнула Лисе. — Где он?

Господин Эйфель задумчиво просунул палец между двумя пуговицами на жилете и почесал живот.

— К сожалению, этого я не знаю, мон ами. [20] Мой друг (фр.) . Наша встреча была очень короткой и произошла как раз в этой комнате. И он отправился дальше. Но как и ты, он прибыл в ванне. В ванне — машине времени, как он объяснил.

— И вы ему поверили? — спросила Лисе. — Поверили, что он изобрел способ совершать путешествия во времени?

— Конечно. Мне было бы труднее поверить в обратное: что никто и никогда не сможет изобрести способ совершать путешествия во времени. Я — инженер, и я абсолютно верю в способность человека создавать новое. Все, что требуется для этого, — фантазия и немного логики. — Эйфель печально улыбнулся. — К сожалению, у меня есть только логика и никакой фантазии. Если есть что-то, чего у человека не может быть слишком много, так это фантазия.

— О, я знаю одного мальчика, у которого с фантазией перебор, — сказала Лисе и отжала мокрые волосы над ванной.

— Вот как? Именно такого мне сейчас и не хватает.

— Почему?

Эйфель закашлялся и кивнул в сторону окна.

— В следующем году открывается всемирная выставка, и мэрия Парижа поручила мне создать башню на этой площади. Они выдвинули всего три требования. Башня должна быть красивой, гениальной и такой, чтобы при виде ее у всех захватывало дух. Хорошенькое дело…

Эйфель уронил монокль в ладонь, закрыл глаза и трубкой потер лоб.

— Беда в том, что у меня нет фантазии для придумывания чего-то красивого и гениального. А дух у меня захватывает только от табака, но этот, пожалуй, слишком мягкий. Строительство должно начаться уже через несколько месяцев, и все ждут не дождутся, когда я выдам им проект. Но я ничего не могу сделать. Меня вышибут, и мне придется до конца жизни проектировать стойки для велосипедов.