Ю Несбё - Доктор Проктор и его машина времени

— О да, но папа засмеялся и сказал, что это всего лишь слухи, что Клод не хуже других деловых людей. Это не могло быть правдой, он ведь видел, как мы танцуем на рождественском балу.

— А было такое?

— Только один танец. И только потому, что за столом мы сидели рядом и я не хотела быть невежливой, когда он меня пригласил. Но я его терпеть не могу. Глаза у него навыкате, как у рыбы, тонкие усы топорщатся, как хвосты, губы толстые и мокрые. И он брызгал слюной, рассказывая, как делал первые шаги в предпринимательстве. А начался его успех с того, что два брата-изобретателя придумали подтяжки с зажимами.

— Подтяжки с зажимами? Я думала, они существовали всегда.

— Нет-нет, раньше подтяжки пристегивались пуговицами. Зажимы стали огромным шагом вперед для всего человечества, так же как, например… мм, эскалатор или электрическая зубная щетка. Но неважно. Гиппопотамы одарили братьев «карманными деньгами», Клод Клише запатентовал изобретение и страшно разбогател. Поэтому он всегда ходит в подтяжках.

— И все-таки это очень странно, — сказала Лисе. — Ты его терпеть не можешь, а он с первой же встречи в тебя влюбился и захотел взять в жены.

— Влюбился! — фыркнула Жюльет. — Клод Клише знать не знает, что такое любовь. Он захотел жениться на мне по одной причине: чтобы стать аристократом. Если он женится на баронетке, то автоматически становится барометром. Я сказала это папе, но он ответил, что если я откажу Клише, то он, папа, обанкротится и его выкинут из замка. И велел мне идти переодеться, потому что Клод тем же вечером собирался приехать, чтобы сделать мне предложение.

— Брр два раза! — сказала Лисе. — И что ты сделала?

— Я заперлась в своей комнате и стала думать.

И придумала, что делать.

— И что же?

— Выйти замуж за Виктора, прежде чем кто-то успеет меня остановить. Дело в том, что только при первом замужестве баронетки ее муж становится барометром. А если безродный осел женится на баронетке, которая уже побывала замужем, он ослом и останется, и о титуле, производном от барона, ему останется лишь мечтать. Если я потороплюсь выйти замуж за Виктора, то Клод Клише ничего не получит и оставит нас в покое. Так я подумала. А еще я подумала, что у Клода Клише всюду есть глаза и уши, поэтому умнее будет уехать за границу и тайно пожениться в Италии. Поэтому я выбралась из окна, поехала в пансион «Пом фри» и сделала Виктору предложение.

Лисе засмеялась.

— Доктор Проктор рассказывал об этом. Но расскажи, как же ты сделала ему предложение?

Жюльет пожала плечами.

— Я постучала в дверь, он открыл и сказал: «Привет!» Я сказала: «Хочешь жениться на мне?» Он сказал: «Да!» Я сказала: «Доставай свой мотоциклетный шлем, мы поедем в Рим и поженимся». Я ничего не объясняла, не хотела говорить, что его будущий тесть не хочет видеть его зятем, что он уже пообещал меня в жены другому.

— И что же ответил доктор?

— Виктор только рассмеялся и послушался. Мы сели на мотоцикл и дали полный газ. Выехали из Парижа и помчались на юг, к горам Прованса и границе с Италией. Ехали всю ночь, было холодно, но шарф Виктора, изготовленный вязальной машинкой его собственного изобретения, был длиной девятнадцать метров, так что его хватило на нас обоих.

— Как… мило.

— Мило, да. Но я знала, что Клод Клише уже бьет тревогу, он выслал своих Гиппопотамов следом за нами. Я ничего не сказала Виктору. Зачем? Настроение у него было прекрасное, мы далеко отъехали от Парижа, очень скоро все будет позади. Когда наступил рассвет, мы проехали мимо знака с названием деревни, Виктор увидел заправку и остановился.

Я крикнула из коляски, что надо ехать дальше, нельзя останавливаться, что мы можем заправиться в Италии, до границы всего несколько километров. Но рев мотора и толстый шарф заглушили мои слова. Виктор остановился перед огромным верзилой в комбинезоне и с сигаретой в зубах, который прислонился к единственной бензоколонке. За ним читал газету, раскачиваясь на стуле, второй такой же громила. Виктор сказал, что ему нужен полный бак, и не заметил, как я выпуталась из шарфа и легла на дно коляски.

— Но зачем?

— Видишь ли, я успела прочитать, что было написано на знаке. И разглядела тех двоих. У них из пастей торчали зубы, похожие на могильные плиты. Эти верзилы смахивали…

— Знаю, — ужаснулась Лисе, — на гиппопотамов! Вы попали в Инавель! Как страшно!

— Парень в комбинезоне, наполняя бак, подозрительно посмотрел на Проктора и крикнул через плечо своему брату-близнецу: «Слышь, я чё-та подзабыл, чё там шеф сказал, как выглядит тот студентишка?» — «Да длинный такой, противный, тощий как жердь, в мотоциклетных очках, — ответил тот, не отрываясь от газеты. — Зовут, кажись, Проктор». Я обмерла: Клод Клише знал не только, что я убежала, но и с кем. А Виктор ничего не понял и просиял: «О боже, вы слышали обо мне? Ну да, я знаю, студенческая газета писала о моей ванне времени и поместила мою фотографию, но чтобы обо мне знали так далеко от Парижа…» Я перебила Виктора, громко шепнув ему: «Уезжай! Скорее уезжай!» — «Но, Жюльет, дорогая, эти отличные ребята хотят всего лишь…» — «Уезжай! Иначе сорвется наш уговор со священником!» — «Надо же заплатить за бенз…» Виктор не заметил, что Гиппопотамы уже подошли к нам почти вплотную, поэтому я приподнялась в коляске и вывернула ручку газа до предела. Мотоцикл дрогнул и рванул вперед. А я сделала сальто назад и вылетела из коляски. Я упала головой на асфальт, а шланг выскочил из бензобака и запрыгал вокруг, поливая бензином Гиппопотамов и меня.