3
Егорка Синюхин пришел в школу рано. До начала уроков оставалось еще полчаса. Степан Клочко был уже в классе. Спустя несколько минут пришли Тамара Березко и Боря Синиченко. У Бори круглые, красные, как редиски, щеки. Он оживленно рассказывал Тамаре, кто вчера лучше всех работал в школьном саду. Тамара перебила его: зачем рассказывать? Она сама всё знает. Пусть лучше Синиченко покажет, как он решил задачу. Боря ответил: он решил, но показывать не будет.
— Подумаешь, секрет… Я тоже решила, — сказала Тамара. — И ответ точь-в-точь, как в задачнике.
Егорка слушал их и жалел, что вчера не пошел в сад. Испугался Степана. Мог бы сказать ему, как там, на реке: прямо, в глаза. Однако Егорка чувствовал, что не может, не в силах побороть своей робости перед Степаном. Вот и сейчас, если Клочко потребует, Егорка подойдет и покорно отдаст свою тетрадь по арифметике: переписывай, пожалуйста. Хотя переписывать нечего: задачи, как ни бился, решить не мог. Радовался? Нет, радости было мало: ведь не выполнил задания…
Вот Тамара могла бы помочь. Но как подойти к ней, да еще на глазах Степана Клочко?.. Вообще-то он считал: Тамара Березко лучше всех девчонок в школе не потому, что она председатель совета отряда, а просто так. Правда, иногда и нападает за какой-нибудь пустяк, но это ничего. Егорке даже нравится, когда Тамара кричит. Вот хотя бы тогда, когда Егорка взобрался по водосточной трубе на второй этаж и прошел по карнизу от окна к окну. Тамара больше всех сердилась. Нравились Егорке и ее косички — рыжеватые, толстые, с синими лентами; и шапочку она носит красивее всех.
О том, что Тамарка лучше всех девочек в школе, конечно, никто в мире не должен знать. Это Егоркина тайна.
Неделю тому назад Егорка был дежурным. На перемене из класса все вышли, и он написал такую записку: «Тамара, у тебя есть друг, который для тебя всё сделает… Ты лучше всех девочек в нашем классе». Записку он завернул в промокашку и положил в Тамарину парту на «Кортик» Рыбакова.
На уроке физики Егорка не смел оглянуться, он был сам не свой. К счастью, к доске его не вызвали, он наверняка бы схватил двойку, хотя задание он выполнил, знал его, а ответить не сумел бы из-за какой-то непонятной робости.
Уже в конце урока украдкой посмотрел на Тамару. Егорке показалось, что девочка чем-то взволнована, смотрит на учителя и будто не видит его. Так думал Егорка, и сердце его тревожно билось. Наверно, Тамара угадывает, кто написал записку. Сам он никогда и ни за что не признается… Пусть Тамара только знает, что есть на свете такой человек, который… который… Синюхин не знал, что сделал бы для Тамары, но чувствовал — сделал бы много…
Егорка, заметив, как девочка внимательно поглядела на него, невольно задержался. Длилось это недолго; Степан позвал его, и Егорка поспешно пошел дальше.
— Где тетрадь? — спросил Степан шепотом.
— Я… я не решил?
— Не решил?.
— Очень трудная задача.
Между тем, Тамара и Боря вышли из класса. Степан сидел молча, уставившись маленькими глазками в крышку парты. Вдруг он подскочил, словно кто-то ужалил его.
— Тащи сюда тетрадь рыжей команды!
И хотя Егорка знал, что «рыжей командой» Степан называл Тамару, сделал вид, что не понимает, о ком идет речь.
— Скорей, говорю тебе! — Степан угрожающе сжал кулак, и Егорка пошел к Тамариной парте. — Бери тетрадь и в одну минуту к доске… Пиши решение, а я покараулю. Да в уголке пиши. Мельче!
Степан стоял у двери. Егорка выписывал решение задачи. Поминутно оглядываясь на окна, он писал цифру за цифрой, чувствуя, что не выдержит — бросит карандаш и убежит. Но куда убежишь? У двери стоит Степан, окна наглухо закрыты. К счастью, решение оказалось коротким и… очень простым. Если бы он дольше подумал, то, наверно, решил бы. У Егорки дрожал подбородок, руки стали влажными.
Наконец, задача переписана — и Егорка вздохнул с облегчением. Теперь поскорее положить бы тетрадь на место и уйти из класса. Но что это? Розовый, сложенный вдвое листок промокательной бумаги выпал из тетради и плавно опустился на пол. Егорка машинально поднял его, чтобы положить на место. Но листок развернулся и перед глазами отчетливо вырисовалось два слова: «арамат» и «роге». Слова стояли рядом…. Это же его промокашка, та самая, в которую он заворачивал свою записку! И слова написаны его рукой, только их нужно читать наоборот: «Тамара» и «Егор». Значит, Тамара знает, кто написал записку. Еще хорошо, что она никому не сказала: Егорку бы засмеяли. Впрочем, может быть, она не обратила внимания на промокашку?
Читать дальше