— Тима!
Самусь поднялся на носки, но в это время льдину отнесло немного в сторону и он снова не достал ветки.
— Эх, ты!.. Еще раз!.. Ну!..
На этот раз Тиме удалось схватить ветку обеими руками.
Света облегченно вздохнула.
В этот миг она не сердилась на Тиму, который ссорился с ней, и невольно подумала, что его маленькие испуганные глаза, прилипшие к вискам волосы не такие смешные, какими казались.
— Крепче держи, — сказала Света, и изо всех сил тащила к себе привязанный к ветке шарф. Расстояние между льдинами заметно уменьшалось.
— Я прыгну, — сказал Тима, губы его едва шевельнулись, будто обмороженные. Света испуганно крикнула: «Нет!». Теперь она боялась за него больше, чем раньше: вдруг не удержится, поскользнется, упадет! Вот тут она, действительно, испугалась. Впрочем, она никогда и не считала себя смелой…
Лишь когда Тимина льдина коснулась полосы льда, на которой была Света, он переступил со своей льдины и стал рядом с девочкой. Потом они побежали: она — легко, быстро, а он — хлюпая полными ботинками воды. Уже на берегу Тима споткнулся и упал, но тотчас поднялся, отряхнулся, испытующе посмотрел на Свету и вдруг спросил:
— Теперь… скажешь?
— О чем ты?
— Ну, как я… плавал.
— А, ты вон о чем!.. Ну, и придумал. Беги-ка лучше домой, герой.
— А… не расскажешь?
Света досадливо махнула рукой и, не оглядываясь, на ходу закутывая шею шарфом и застегивая пальто, побежала вверх по течению к тому месту, где осталась сумка…
В школе никто не знал бы о случившемся на реке, если бы сам Тима не проболтался. Сгорая от нетерпения, он столько наговорил Пете Ковалю о своем дрейфе на льдине! И добавил даже, что во время ледохода спас Свету Ивченко.
Ребята, конечно, спросили Свету, как это она попала в ледоход на речку и каким образом Тима Самусь спас ее.
— Меня? Самусь?.. — Света не знала, что ответить, но заметив, как пунцово вспыхнули уши Тимы, сказала: — Очень просто, спас и всё.
Самусь растерялся и там же, при всех, на школьном дворе сказал:
— Нет, это… это она меня спасла… Я наврал.
1
В шестом «А» знали, что Егорка Синюхин во всем слушался Степана Клочко. Егорка даже побаивался своего дружка. Слово Степана было для него законом, В этом уже не раз убеждались. А в последние два дня вот что произошло…
Весь класс после пятого урока уходил на уборку школьного сада. Собрался и Егорка. Сложил книги в свой потертый клеенчатый портфель, привязал к нему сумочку с чернильницей и хотел было идти, как вдруг…
— Егор, одна минута. — Степан, сдвинув на макушку фуражку, вразвалку подошел и остановился против Синюхина.
— Какой был уговор? Забыл? Может, тебе напомнить?
— В сад хотелось пойти, — попробовал оправдаться Егорка и посмотрел на Тамару Березко. Тамара напустилась на Степана.
— Все идут и ты, Клочко, тоже должен пойти. И Егорка… И не вредничай.
Степан Клочко ничего не ответил, даже не взглянул на Тамару, только передернул плечом и медленно пошел к выходу. Шаг у него был твердый, а сам он, коренастый, с короткой крепкой шеей, внушал невольное опасение. У двери он задержался, не оборачиваясь, сказал:
— Егор, пошли! — И направился из класса, уверенный, что Синюхин пойдет за ним. И Егорка, ни на кого не глядя, словно стыдясь своей слабости, покорно поплелся за Клочко.
— Это что же такое? — не унималась Тамара Березко. — Как можно терпеть?
— Он сильный, — сказал Петя Вихряй, курчавый, черноглазый мальчуган, сын школьного сторожа. — Одной рукой восемь кило поднимает.
— Да-а, — неопределенно заметил Боря Синиченко. — Даст один раз — почувствуешь…
— Вы… вы настоящие тюлени! Тамара презрительно оглядела мальчишек. — А я как председатель совета не буду молчать! — Тряхнув рыжеватыми толстыми косичками, она выбежала из класса.
— Тюлени… Ты знаешь, что это такое? — спросил Боря. Петя ничего не ответил.
Под окном собрался почти весь класс. Вышел к ребятам классный руководитель Николай Иванович. Из окна Боря увидел, как учитель спросил что-то у Тамары Березко и, выслушав ее, нахмурился, но ничего, видно, не сказал. Борис догадывался, о ком шла речь, и невольно покраснел, вспомнив, как Тамара резко бросила ему и Пете прямо в лицо обидное слово «тюлени». Но что поделаешь? Не будешь же драться со Степаном. Борис только вздохнул и пошел к выходу, за ним — Петя Вихряй.
Читать дальше