Эрнест Сетон-Томпсон - Маленькие дикари [Издание 1923 г.]

— Нашел что-нибудь? — как раз во-время протянул приветливый голос снизу.

Ян не стал терять времени на ответ и продолжал лезть в темноте. Затем ему показалось, что он слышит над собою храп енота. Он влез еще выше и крикнул:

— Енот, действительно, здесь!

В это время совсем близко раздался хриплый вой. Оглянувшись, Ян увидел огромного серого зверя, который прыгнул на большую ветку, а оттуда дико устремился к нему. Когда зверь подобрался еще ближе, он мог смутно разглядеть щетинистую полосатую морду, которую он когда-то видел в «долине Яна». Это была крупная рысь.

Ян так вздрогнул, что чуть не потерял равновесия; но, овладев собою, он уселся на развилине и выхватил револьвер как раз в то время, когда рысь с яростным храпом прыгнула на боковую ветку и очутилась почти на одном уровне с ним. В темноте не видно было, как целиться. Он нервно выстрелил и промахнулся. При звуке выстрела рысь немного отступила и съежилась. Мальчики подняли крик, который Турок покрывал своим лаем.

— Рысь! — крикнул Ян, и в голосе его слышалась дрожь.

— Осторожнее! — взывал Калеб. — Не подпускай ее к себе близко.

Рысь отчаянно рычала. Ян должен был употребить всю силу воли, чтобы удержать свою руку от трепета. Он прицелился получше и выстрелил. Лютый зверь был ранен, но свирепо кинулся на мальчика. Ян, защищаясь, протянул руку. Рысь впилась в нее зубами, и он с трудом держался за дерево другой рукой. Он чувствовал, что вот-вот слетит на землю, но все же не так боялся, как прежде. Он хотел переложить револьвер в левую руку, но ткнулся прямо в мех рыси и выронил его. Теперь положение его сделалось безнадежным, и он себя не помнил от ужаса. Однако рысь была тяжело ранена. Она выпустила Яна, стараясь уцепиться за ветку, но соскользнула и упала на землю. Не смотря на рану, она была в воинственном настроении. Турок бросился к ней и получил такой удар, что с воем отлетел в сторону.

Он нервно выстрелил и промахнулся.

Ян чуть не лишился сознания, но опять вспомнил слова Калеба: «Смелость заключается в том, чтобы держаться, даже когда боишься». Он взял себя в руки и стал осторожно пробираться назад, к подпорке. Он слышал странные звуки, визг, рычание, борьбу внизу и ежеминутно ожидал, что рысь влезет назад на дерево, чтобы его прикончить. До его слуха доносились какие-то возгласы, которых он не понимал. На подпорке он на минуту остановился, чтобы перевести дух.

— Спеши сюда с револьвером, Ян! — крикнул Черный Ястреб.

— Я давно его уронил.

— Где же он?

Ян, не отвечая, спустился с подпорки. Рысь убежала, хотя и недалеко. Она могла бы скрыться, но Турок преследовал ее и не давал ей влезть на дерево. По шуму легко было найти их в чаще леса.

— Где ж револьвер? — крикнул Калеб в необычном возбуждении.

— Я его уронил во время борьбы.

— Да, да. Я слышал, как он упал в кусты, — сказал Сам и быстро отыскал его.

Калеб схватил револьвер, но Ян произнес слабым голосом:

— Дайте мне, дайте мне, это моя добыча.

Калеб отдал ему револьвер и сказал:

— Смотри только, не подстрели собаку.

Ян прополз через кусты к тому месту, где двигались темные фигуры. Он выстрелил раз и другой. Шум борьбы утих. Индейцы радостно крикнули все, кроме Маленького Бобра. У него закружилась голова, он пошатнулся и опустился на землю. Калеб и Сам поспешили к нему.

— Что с тобою, Ян?

— Мне… нехорошо…

Калеб взял его за руку. Она оказалась мокрой. Старик зажег спичку.

— Да ты никак в крови?

— Да. Рысь в меня… вцепилась… там… на дереве… Я… Я… уж думал, что погиб…

Всеобщее внимание теперь обратилось с убитой рыси на раненого мальчика.

— Надо отвести его к воде.

— Кажется, ближе всего будет колодец на привале.

Калеб и Сам поддерживали Яна, остальные несли рысь. Ян рассказал о нападении рыси.

— Ух! Я перепугался бы на-смерть! — воскликнул Сам.

— Я тоже, — сказал Калеб, к удивлению всего племени. — Быть на дереве безоружному, наедине с раненой рысью — это штука, я вам скажу!

— Я тоже боялся, от всей души боялся, — признался Ян.

На привале еще догорал костер. Холодная вода имелась тут же, и Яну обнажили окровавленную руку. Он с содроганием и в то же время с тайным удовольствием смотрел на полученное повреждение, от которого весь рукав рубашки пропитался кровью. Восторженные восклицания товарищей звучали для него, как сладкая музыка. Калеб и городской мальчик перевязали ему раны, которые оказались уж не такими страшными, когда их обмыли.