Борис Лапин: Серебряный остров

— Угадал. А ты, Цырен, если не секрет?

— Разве-так важно, кем станем? Важно, какими станем. Пока думаю, историком. А может, и врачом.

— Нет, я уверена, из тебя выйдет настоящий историк. Чувствуется призвание..

— Ну уж и призвание! Это все от деда. А вообще здорово было бы найти сокровища Чингисхана. Только теперь-то я понимаю: на это надо не год — всю жизнь положить… А ты, Рудик?

— Буду капитаном. По традиции. А ты, Саня?

— Я? Я, — братцы, никем не буду. Я уже стал.

— То есть как это? Кем ты стал?

— Охотником. Хочу на охотоведа учиться. Чтобы не переводить зверье, а разводить. Отец «за».

— У тебя тоже призвание, — с тайной завистью отозвалась Валюха. — У вас у всех призвание. А я еще не решила. И учительницей стать хочу. И геологом. И даже летчиком. Женское легкомыслие, правда?

Минуту-другую помолчали, наблюдая, как по слепящей глади Байкала тянет пароход пунктирную. линию плотов-сигар. Потом Цырен сказал раздумчиво:

— Меня вот что в профессии историка привлекает… Ну, воскрешать прошлое, восстанавливать по отдельным фактам цельную картину. Помните, с чего все началось? С воспоминаний Фаины Дмитриевны о Серебряном острове. Так вот, потянув за эту ниточку, сколько мы историй распутали, сколько судеб раскрыли! Казалось бы, просто удивительно, как все взаимосвязано. А теперь мне кажется…

— Было бы удивительно, если бы ниточка оборвалась на Серебряном острове, да? — закончила его мысль Валюха.

— Конечно! Чуете, в чем волшебство истории?

— Мне и в голову не приходило! — восхитился Санька.

— Мне тоже не, приходило, — сознался Цырен. — Сама жизнь подсказала. И еще подсказала… Мы вот искали интересных людей и сколько их нашли: Бату Мункоев, Федор Копытов, Михаил… да всех не перечесть. И все же самый интересный человек был дед. Конечно, только для меня, для меня лично… И никуда не надо было ходить, чтобы его найти. Прозевал…

— Это детство, Цырен, — ласково сказала Валюха. — Не огорчайся, это детство уходит. Грустно, зато мы многое поняли.

— Что, детство уходит? — недоверчиво переспросил Санька. — А когда оно кончается? Во сколько лет?

— А знаете что! — с видом заговорщика предложил Рудик. — Давайте соорудим памятник детству.

— Идея! — оживился Цырен. — Этого нам и недоставало, чтобы уж разом с ним распрощаться.

Знакомой тропинкой сбежали они вниз. В тайнике, где хранились луки и стрелы, нашелся кой-какой проржавевший инструмент. Через час над тайничком был воздвигнут памятник — кусок мрамора с высеченными буквами: «Прощай, детство! В. А. Р. Ц.»

Когда покидали каменоломню, внизу, в каменной чаше, раздались вопли. Из бокового прохода вырвалась ватага пацанов с луками и бросилась на штурм бастиона, который обороняла другая вооруженная до зубов армия.

— Вот черти, повыбивают глаза друг другу…

Санька сложил ладони рупором, чтобы пресечь опасную игру, но Цырен подтолкнул его в бок.

— Ты что, уже забыл? Посмотри на нас — у всех вроде глаза целы. Мы-то попрощались с детством, а они еще нет.

Санька постоял в нерешительности и махнул рукой:

— Теперь и я понял — кончилось детство…

* * *

Накануне отъезда Цырен зашел к Валюхе. Она была дома одна, повязанная фартуком, мыла посуду.

— Ой, ты что, уже уезжаешь, Цырен?

— Нет, Валя. Завтра утром уезжаю.

— А я испугалась. Решила, прощаться пришел.

— Нет, не прощаться… Я пришел сказать… Открыть тебе одну тайну. Самую главную…

— Что-нибудь вроде верблюдов Чингисхана?

Цырен попытался улыбнуться. Большими, не то испуганными, не то удивленными глазами Валюха уставилась на его руки. С изумлением обнаружил Цырен, что пальцы его сами собой ломают неизвестно откуда взявшуюся бельевую прищепку.

— Не надо, Цырен. Не надо ничего говорить. Я знаю… — Она вытерла руки о фартук и машинально поправила непослушную, сбившуюся на лоб прядку. — И чувствую себя виноватой перед тобой. Очень-очень виноватой. Ты, наверное, переживал…

— Это были самые лучшие мои переживания.

— Правда? А я тоже хочу сказать… Никогда тебя не забуду. Ты очень хороший… друг.

— Это потому, что друзья у меня хорошие.

— Спасибо за комплимент.

— Да никакой это не комплимент, Валюша! Ладно, раз уж ты знаешь… Пожалуйста, не думай, что он такой увалень.

Она зазвенела серебряным колокольчиком:

— Ой, не перехвали, Цырен! Не сглазь!

— Только он считает, что не достоин тебя. А он достоин. Это я тебе говорю. Берегите друг друга, как…

— Как сокровища Чингисхана? — усмехнулась Валюха.