Валентина Ососкова - Семнадцать мгновений летнего дня

Саня забрался в машину на заднее сиденье и крикнул мне вслед:

– Если выберемся – ты встанешь на ролики, понял?!

– Тогда, может, мы тут останемся? – отозвался я, невольно улыбаясь. Это уже больше походило на Шумахера, чем печальные вздохи и рассуждения на тему «бить или не бить».

– Валите!

На том и порешили, и мы с Лизой двинулись в сторону шоссе, припомнив, в какой стороне я его видел, когда залезал на дерево.

Погода была чудесная – солнце, тёплый ветерок, птички щебечут, белки скачут через дорогу, дятел стучит, вороны каркают… Благодать, если не помнить, что мы застряли посреди леса, без связи, машины, и никто не знает, где мы. А ещё Саня на нас обижен, и у меня уже ноги от бесконечных прогулок туда-сюда отваливаются и спина после ночёвки в неудобной позе болит…

Лизка держалась молодцом, мычала всё ту же песню из фильма и шагала за мной след в след, а я в свою очередь ориентировался на отпечатки колёс Саниной нивы.

Позади вдруг раздался металлический грохот, как будто кто-то с размаху ударил железным прутом по листу жести. Заполошно каркая, взвились над лесом вороны. Впереди залаяла собака. Лизка остановилась, оглядываясь, и спросила неуверенно:

– Это что было?

– Знать бы мне… – вздохнул я, вслушиваясь в царящий над лесом гам.

И действительно – знать бы мне тогда… Но так в жизни не бывает, указателей о том, что можно остановиться, присесть и подождать спокойно, нам никто не ставит. Оно и к лучшему, наверное, а то человечество никогда бы так с места не сдвинулось.

Стоило солнцу скрыться за тучей, в лесу сразу словно свет погасили – стемнело, повеяло холодом, стало неуютно и тихо. Даже птицы примолкли, только изредка очередная ворона оглашала лес своим противным, тревожным карканьем. Лиза прекратила напевать, шмыгнула носом и ускорила шаг, стараясь держаться как можно ближе ко мне.

– Как ты думаешь, – отчего-то шёпотом спросила она, – а здесь маньяков нет?

Я рассмеялся, узнавая страшилку «московского ребёнка»:

– Какие маньяки, ты чего. Это же не парк городской, а лес!

– Да? А в лесу их не бывает? А вот в новостях… – Лизка робко взяла меня за руку и задумалась.

– Что здесь маньяку делать? Кто ещё попрётся помимо нас по этой дороге? Таких, как мы, больше не бывает!

Лизка закивала, но руки моей не выпустила. Сжимая её тёплую ладошку, я невольно улыбался, чувствуя, что всё ещё не очень плохо, не так уж я и устал. А потом и солнце выглянуло обратно, лес во мгновение ока стал снова летним, тёплым и светлым, вороны наконец-то замолкли, и впереди мне вдруг почудились голоса.

Мы с Лизой переглянулись и ускорили шаг. И впрямь впереди слышались голоса! Настоящие человеческие голоса!

На дорогу выскочила лохматая псина и залаяла на нас, грозно и как-то очень знакомо. Демонстрируя крайне сердитый вид, она наскакивала на нас, но в последний момент обязательно отступала в сторону, виновато махнув хвостом.

– Пёс, ты чей? – строго спросил я, вставая между дворнягой и Лизкой. Где-то я читал, что с собаками нужно разговаривать, демонстрируя свою уверенность, и тогда они не нападут.

Пёс продолжил лаять, не предпринимая попыток всерьёз на нас броситься, но нервируя.

– Шарик, пшёл отсюда! – раздалось впереди, и на дороге появился хозяин дворняг. – Фу, кому сказал, застрелю к ядрёной фене!

Пёс последний раз гавкнул и довольно потрусил к хозяину, показывая, какой он молодец: незнакомцев облаял, команды послушался…

Лиза толкнула меня локтём в бок и шепнула:

– Слушай… Мне кажется, или…

– А-артём Иванович? – громко спросил я.

Мужчина внимательно оглядел нас головы до пят – промокших почти по колено, во вчерашней грязи, сегодняшней глине и царапинах от коварных лесных веток. Ногой отпихнул пса в сторону, привычным движением пристегнул поводок и спросил в ответ:

– Пионеры, что ли?

Глаза у него были совсем другие, чем вчера – нам достался осмысленный человеческий взгляд, пусть и не очень весёлый, но по меньшей мере живой. И этот взгляд Бондарева преобразил – пропал тот тревожный внутренний надлом, который так меня пугал.

– Это вы? – тихо-тихо спросила Лиза, выглядывая из-за моей спины.

– Что? – нахмурился Бондарев. – А, да. Я. Кажется, я тут кому-то жизнью обязан?

Мы с Лизой удивлённо переглянулись, не очень понимая, к чему это он ведёт, а Бондарев пронзительно свистнул и гаркнул:

– Калла! Эй, я нашёл ваших пионеров!