Томаш Пациньский - Линия огня

Квятковский глумливо загоготал.

- А задаром пускай Дьюбья [36]сам Саддамов хватает!

- Это точно, - очень серьезным тоном прибавил Борейко. – Все на этой войне зарабатывают. Нефтяные концерны. Каждый босс по отдельности. Так почему бы не мы?

Поручик покраснел.

- Потому что… - начал было он и замолчал.

- Потому что это наша почетная обязанность? Защита всего мира от угрожающего всем и вся ислама? Бог, тот соответствующий, ессно, честь и отчизна [37]? Анджей, ты же сам видишь… А я ебу эту войну. Ты, если подумаешь, тоже.

Дорога сузилась, теперь она делалась самой обычной, изрытой колеями тропой в каменистой пустыне. И кто здесь ездит? – подумал мимоходом капитан. И он знал, что будет лучше над этим не задумываться. Ладно, пришла пора еще более раскрыть карты.

- И ты уже знаешь, что он не был настоящим? – задал он вопрос поручику. – И потому-то союзники такие разъяренные.

Прокурор машинально кивнул в ответ. Да, они много знают, подумал он, с этим не поспоришь. Теперь отвернуть внимание.

- Я знал об этом еще раньше, - сказал он, надеясь, что его голос звучит неубедительно, что создается впечатление, будто бы он говорит под принуждением. – Мне сказал Даулинг, резидент ЦРУ. Он был в муедире морского пехотинца, если помнишь.

Борейко помнил. Это один из тех, кто без предварительного согласования посещал польскую базу. С самого начала мы верно догадывались, невесело констатировал он. Следствие по делу Михаляка и правда было лишь прикрытием, а что, ход неплохой, признал он про себя. Если бы не Морозов и его контакты…

- Вы на кое-что случаем напали. На двойников. И вместе с Морозовым, кстати о птичках, известным в Штатах гангстером, начали крутить шахеры-махеры. Но пересолили.

- Это как же? – буркнул Квятек.

Карпинский ответил коротким смешком.

- Слишком их много, придурок, - с сожалением в голосе ответил он.

- Борейко, скажи ему… - отшатнулся капрал. – Пускай думает, что говорит, а то я ему приложу.

- Заткнись, - осадил его капитан.

На лице Увятека тут же появилось выражение незаслуженной обиды. Но он заткнулся.

- Потому-то я тогда осмеял тебя, когда этот троглодит…

- Борейко, - только и мог просительно простонать капрал.

- Когда показал мне, вроде как случайно, двух Саддамов. Ведь тогда я уже знал.

Поручик ненадолго замолк, но продолжал про себя извергать ругательства.

- Что, хотели из меня психа сделать? – с горечью спросил он наконец. – Думали, что я полечу к Морковке, рапорт подам?

И все же парень оказался понятливым, подумал капитан. Неожиданно он почувствовал укол стыда.

- Два Саддама! – фыркнул Карпинский. – Один больше похож на настоящего, чем другой! А ведь лепила-айболит тоже в сговоре, а? А ну давайте я догадаюсь: нервный срыв на фоне психических боевых потрясений и солнечного удара? Два Саддама… А может я еще и Элвиса видел?!

- Откуда… - в голосе капрала зазвучало неподдельное изумление.

- Заткни рот, Квятек, - посоветовал ему уже неизвестно в который раз Борейко. Но и он сам выглядел потрясенным.

  

Они уже и не разговаривали. Капралу приходилось внимательнее следить за дорогой, которая так только называлась. Они ехали по тракту, обозначенному лишь глубокими колеями, тойота подскакивала на выбоинах.

Поручик подозревал, что они приближаются к цели. А у него все еще оставался один козырь.

- Остановитесь-ка ненадолго, - хрипло попросил он, когда дорога свернула в гущу все более высоких каменистых выступов. – Отлить хочу.

Склонившийся над рулем капрал бросил Борейко вопросительный взгляд. Тот кивнул. Карпинский с шипением выпустил воздух, пытаясь не показать, насколько он напряжен. Пока что все шло хорошо. Проблема была в одном.

Вездеход резко затормозил.

- Мне что, его еще и проводить? – спросил капрал.

- Да… - услышал он в ответ. – Или нет, все пойдем. Нужно ноги размять.

Квятковский глядел, мало чего понимая.

- Да оставь ты эту таратайку, никто ее не украдет, - нетерпеливо буркнул Борейко и вышел первым, с размахом захлопнув дверь.

Еще лучше, подумал Карпинский.

Лн подсунул капралу под нос свои связанные руки.

- И чего? – неохотно бросил тот.

- Разрежь, - спокойно сообщил ему поручик.

Квятковский замялся.

- Или тебе хочется моего подержать, - злорадно прибавил пленник.

Широкое лицо капрала побагровело от злости. Он сунул руку в карман, щелкнуло лезвие пружинного ножа. Через мгновение армированная кевларом полоса упала на пол кабины.