Томаш Пациньский - Линия огня

- Так что старый Морковка считает точно так же, - прибавил капрал, увидав, что его любимой машине дальнейшая опасность уже не угрожает. – Что все то следствие по делу Махаляка – это дымовая завеса. Тем временем кто-ир чего-то пронюхал и посчитал, что мы позволи себ обмануть.

Капитан стиснул пальцы на газоотводной трубке штурмовой винтовки.

- Ладно, - сухо бросил он через какое-то время. – Можешь действовать самостоятельно. Но в границах рассудка.

- Граната в очко сортира в игру не входит? – удостоверился капрал, сжимая губы в волчьем оскале, который ну никак не соответствовал широкому, жирному лицу. – А жаль…

- Нет, - ответил капитан со злостью в голосе, - не входит. Но ты должен дать ему какое-нибудь занятие, если понимаешь, что я имею в виду. В принципе, осталось уже немного.

Капрал сдвинул со лба шлем, задумчиво почесал голосу.

- Наверное, уже пора, чтобы Косоглазый Али чего-нибудь подзаработал.

Несмотря на никем не отрицаемую серьезность ситуации, Борейко хохотнул.

- Ну а если не выйдет… - начал он, когда уже успокоился, - …тогда мы объявим его психом. Возьмешь два экземпляра и, как бы случаем, покажешь.

Теперь уже капрал схватился за измазанный живот.

- Блин, Борейко, ну я не могу… Ты как чего-нибудь выдумаешь…

  

Косоглазый Али именовал себя шейхом. Слишком даже на вырост, потому что его сборище коз и бесчисленных жен сложно было назвать кланом. Зато такой статус обладал массой достоинств.

Во-первых, он заседал в совете племенных старейшин. А точнее, мог заседать, поскольку уважаемые вожди кланов не слишком охотно видели его в своей компании, уже хотя бы потому, что он сделался практикующим шиитом – в новом значении этого слова. Но бытие шейхом позволяло получить гораздо более измеримые привилегии, американские оккупационные власти относились к нему как к равному среди равных. А это означало наличность из различных фонодов, которые должны были стабилизировать новую демократию, и всю эту наличность Али радостно направлял на закупку того, что в значительной мере позволяло ему поднять собственный статус среди своих. То есть – оружия.

Среди членов движения сопротивления позиция Али тоже была высокой. Настолько высокой, что специальный посланец Аль-Каиды, отвечавший именно за этот регион, посещал его часто и всегда подпитывал соответственной порцией наличности. А что с этими наличными Али делал потом, пояснять не нужно.

Ну а роль Косоглазого Али в качестве стабилизационного фактора в регионе вообще была громадной. Он регулярно устраивал засады на польские, болгарские или украинские патрули. Его люди добросовестно ставили на дорогах мины-ловушки, так же старательно маркируя их расположение флуоресцентной краской из распылителя. Совершенно напрасно, потому что на взрывчатке вечно экономили, но ведь взрыв даже самого детонатора мог неплохо кого-нибудь перепугать. Впрочем, в соответствии с неписанным договором, саперы старались не взрывать запалы при разоружении ловушек, чтобы шейх не нес никому не нужные расходы.

Пока что система функционировала к удовлетворению всех сторон. Количество нападений на силы коалиции в одном только этом регионе сектора ответственности международной дивизии превышало среднее значение инцидентов по всему суннитскому треугольнику. И настолько сильно, что ответственного делегата Аль-Каиды оценили в центре, и сам Бен Ладен, саудовский юрист-ренегат, пообещал направить его на курсы самолетовождения. Поскольку все шло хорошо, центр не присылал сюда моджахедов, на которых уже нельзя было так полагаться. Ну а яростно и весьма зрелищно атакуемые, но совершенно бес толку, солдаты обязательно указывали прилетевшим американским вертолетам направление, совершенно не то, в каком удалился Косоглазый Али, его похитители коз и многочисленные жены.

К сожалению, Али был похвальным, но исключением. На территориях, контролируемых другими шейхами, так удачно дела не складывались.

Сухой, горячий ветер поднимал тучи пыли, которая оседала на элегантных тренировочных костюмах и туфлях-адидасах бойцов Али. Сам шейх сжимал толстую трубу РПГ, он всегда считал, что возбудить надлежащее уважение – дело всегда нужное. Он надеялся на то, что поляки – как всегда – подъедут точно в срок. Ну не было у него желания слишком долго торчать здесь, на всеми забытом безлюдье, в тени одной-единственной покрытой пылью пальмы.

  

На сей раз Карпинский занял место в кабине вездехода. В кузове без патронов смысла торчать не было, ведь тогда бы он был всего лишь дурацкой декорацией. Это доводило поручика до бешенства.