Томаш Пациньский - Линия огня

- Ну вот скажи, как они выглядели? Что делали?

Тут она права, осознал Мороз. Но нужно было отвечать.

- Гадкие, лохматые. Грязные и вонючие. И – да – они ссали в молоко.

Ягода согласно кивнула.

- Городские душки… - задумчиво произнесла она. – Захватили нишу крыс. Как и те, они живут на мусорниках, в подвалах, повсюду, гле имеется достаточный бардак и грязь. Они никак не переходят дорогу людям, прячутся в темноте, питаются остатками и объедками. Да, иногда нассут в молоко. Разносят болезни, тоже правда. Но ведь грызуны тоже разносят болезни. Ну а ты решил из всех перестрелять.

Дед опустил глаза. И слушал дальше.

- Душки – великолепный пример обратной эволюции псевдогоминидов. Как тебе уже известно, они лохматые и уродливые.

Ягода криво усмехнулась. Как и все, которым следует скрываться, бежать от мира, который терпеть не может отличий. От этого и вправду делаешься уродливым. Только эту мысль вслух она не высказала. До сих пор не могла.

- И у них, похоже, остались только смешные колпачки, как наверняка заметил, - продолжала ведьма. – Неважно. Быть может ты и прав, все, что отличается от тебя, нужно перестрелять. Так легче всего. Вот только на кой ляд подстаивать под это еще и идеологию?

Дед отшатнулся.

- Ягода, так я ведь… - начал он и тут же замолк. Дед хотел было сказать, что ни у единого душка волос с его лохматой задницы не упал. Но не мог. Ведь он, в конце концов, стрелял, чтобы убить, это только случай пожелал, чтобы ему не удалось.

- Извини, - печально усмехнулась ведьма. – Мне не следовало вмешиваться. Не мое это дело.

Дед вздрогнул. Ему удалось выловить в ее голосе искусственное оживление. И ему хотелось совершенно прямо спросить: в чем же тут дело, но Ягода ему не позволила.

- А ты знаешь, что это даже не европейский душок? – быстро спросила ведьма. – Ну конечно же, не знаешь, да и откуда. Тут та же ситуация, что и с животными. Ондатра вытеснила бобра, американская норка вытеснила европейскую. Рак полосатый вытеснил благородного и болотного рака. Шерстистоклешневый краб…

- Погоди, погоди… - перебил Дед Ягоду. Все это начинало его интересовать, хотя крабы ему были совершенно по барабану, если только не появлялись в банке или в виде крабовых палочек. Так ты говоришь, что это не родные душки?

Ягода усмехнулась. Дд с облегчением отметил, что напряжение уже ушло. Или же, по крайней мере, она его лучше скрывала.

- Нет, - ответила ведьма. – Европейские душки все погибли, и их заменил чужие формы. То, что ты встретил, это пак корнуольский или, по крайней мере, какая-то метисация. Ну, знаешь, pwcca .

Дед почесал голову, покрытую короткой серебристой щетиной и украшенную парочкой шрамов.

- Ну а почему? – спросил он.

Ягода пожала плечами.

= Возможно, что он оказался более устойчивым к изменениям окружающей среды. Или ему удалось давать больше потомства. Кто его знает? Никто ведь серьезно этого не исследовал. Люди не верят в душков и домовых. А те, кто верит, считают их вредителями.

- Как я, - скривился Мороз. Ведьма не стала отрицать.

- Ну да, совершенно как ты. И вот тут оказывается, что ты ничего про них и не знаешь.

Дед допил остатки кофе из чашки. Напиток давным-давно остыл, сделался кислым и холодным.

- Нет, не знаю. Может ты мне чего-нибудь скажешь? – попросил он. – Так что это такое, певвукк?...

Ягода громко рассмеялась. Глаза ее заблестели в свете ночника, суровые черты лица полностью разгладились.

- Поукка , - снисходительно, - не ломай себе язык, это валлийское слово. По-нашему, "пук" [53].

У Ягоды пересохло в горле. Она тоже допила остатки кофе, подумала, что стоило бы сделать новый. Только вот вставать ей не хотелось. Ведьма намеревалась закончить эту беседу, хотя уже отметила, что пошла не в том направлении.

- В принципе, это совершенно безвредное созданьице. Разве что пакости строит, ну, в молоко пописает, лошадей гривами сплетет. А вообще-то, таким он был раньше. Теперь же одичал, как и все мелкие псевдогоминиды с маленьким умишком. И он отступил в развитии, чтобы выжить. Потому что теперь для них все меньше места.

Как и для нас, подумала она. Мы ведь тоже реликты. И не знаю, а не поменялась бы я с божками местом, даже ценой обрастания шерстью. Ведь недостаток ума иногда помогает. Он не допускает рефлексий. Не дает доступа тоске.

И снова Ягода почувствовала гнев. По крайней мере, никто их не преследует, не выбивает, кроме наивных типов, которым кажется, будто бы они делают мир лучшим, освобождая его от сказочных созданий. В темноте не таится ничего столь могучего, что желало бы отомстить за сотворенное веками раньше.