Томаш Пациньский - Линия огня

- Просто он не мог по-другому сказать. Не мог назвать по-другому. Поверь мне, дело было в совершенно другом.

Наступило мгновение тишины. И наконец Борейко задал тот вопрос, которого она так опасалась:

- Ты остаешься с нами?

Нет, сразу подумала она. Ведь у нее все еще имелась безумная надежда, что все будет, как раньше. С Дедом Морозом она вернется к давней жизни, какой она была раньше. Прежде чем появилась та.

Я хочу попробовать, кричало что-то у нее в глубине. Может я и всего и не утратила.

Она отрицательно покачала головой.

- Может быть когда-нибудь…

Вновь повисло молчание. На сей раз тяжелое, бересенное невысказанными словами.

Прервал его Квятек. Имелся у него дар разрядки неудобных ситуаций.

- Эй, девонька, а вот скажи-ка мне еще такое, - начал он. – Ведь ты, если только Борейко не врал, убиваешь чудовищ. Почему же она тебя не тронула?

Капрал щелкнул зажигалкой, прикуривая очередную "экстра крепкую". Дым с вонью тлеющего лежалого тряпья приглушил приятный ему запах напалма на закате дня.

- Потому что, почему она меня полизала, я знаю, - гордо сообщил Квятек. – Кот знает, где хороший человек…

Матильда фыркнула от смеха. Борейко вторил ей хохотом.

- Да она бы тебе башку с легкими оторвала, если бы не я. – Когда веселье прошло, Матильда окончательно задавила довольство капрала. – А точнее, если бы не mchawi и его знаки.

Квятек сразу стал серьезным, со вкусом затянулся. Несколько секунд всматривался в жар на кончике сигареты.

- Блин, так это теперь я в дураках…

- Ничего нового, - снова фыркнула девушка.

- Так ведь это же ты должна была ее убить. Серебряной пулей, - Квятек вовсе не чувствовал себя обескураженным. – Или она тебя.

И он поглядел с неподдельным любопытством. Матильда, размышляя, покачала головой.

- Это чудовище, Квятек, - начала она наконец. – Кошка-оборотень. Она пожирает людей, питается их страхом.

Матильда поглядела капрялу прямо в глаза.

- Только на свете существуют гораздо большие чудовища, и тебе это известно. Существует СПИД. Существует эбола. И имеются специалисты по бактериологической войне, которые не отступят ни перед чем. И зло необходимо побеждать злом. Видишь ли, она нехорошая, она злая, это ведь nunda mla watu . Но я не могла бы ее убить. Ведь она, блин, у себя. Дай-ка свою сигарету.

Матильда раскашлялась, когда едкий дым попал ей в горло. Капрал, по своей привычке, чесал мохнатую грудь. Все время создавалось впечатление, будто бы он ничего не понимает. Матильда знала, что он только лишь притворяется. Что он желает ей помочь. Потому что, пускай и выглядел таким, что до трех сосчитать не может, Квятек прекрасно понимал, что происходит между ней и Дедом. И что ее еще ожидает.

- Квятек, ну проще я не сумею, - сдавленным голосом прибавила Матильда. – Когда-то она была Злым Мзиму. Сейчас это уже Доброе Мзиму. П сравнению со всем тем блядством, что творится на свете… И так уже, похоже, и останется.

Капрал оскалил зубы в широкой улыбке.

- Вот так с самого начала и было бы нужно, - довольным тоном заявил он. Теперь я понимаю. Если у Кали спиздили корову – это плохо… Если сам Кали спиздит – хорошо [50]…

Шаги стучали по узкой пешеходной дорожке из бетонной плитки. Она вилась между баобабами и низкими бунгало, покрытыми имитацией тростниковых крыш.

Матильда шла все медленнее. Ей хотелось оттянуть неизбежное. Ей все так же хотелось верить, что все будет, как раньше.

Она устроится в кресле. Дед рядом с ней. Она почувствует, как огромная, суковатая лапища нежно гладит ее по волосам. А потом она прижмет лицо к его широкой груди. И наконец-то сможет поплакать.

Всего десяток с лишним шагов. Уже видна небольшая терраска с деревянной балюстрадой, большие окна с натянутой противомоскитной сеткой. Дед тоже уменьшил скорость.

Дверь медленно открылась, на фоне освещенного изнутри прямоугольника они увидели темный силуэт изящной женщины.

- Наварила же ты тут каши, соплячка, - сказала Ягода.

ТРОПЫ ВЕДЬМ

Пивная банка покатилась по тротуару, подскочила на стыке плохо подогнанных плиток, ударила о бордюр, ограждавший вытоптанный, хотя и поросший рахитичной травой и обоссанными собаками кустиками газон. Какое-то время банка еще колыхалась, как будто бы внутри нее еще переливались остатки жидкости.

Тень чего-то мускулистого, спрятавшегося за мусорным ящиком из силикатного кирпича, рядом с выбивалкой для ковров, неподвижно замерла. Двор был темным, холодным сиянием ртутных ламп светилась лишь окруженная сеткой квартальная парковка. А вот возле кирпичной стенки тьма густела еще сильнее, сюда не доходил свет немногочисленных фонарей, с еще не разбитыми лампочками, равно как и свет из окон огромного многоэтажного дома.