Юлия Друнина - Мир под оливами

Сквозь воду, из прозрачной глубины,
Как будто из галактики далекой,
Огромны, выпуклы, удивлены,
В меня уставились два странных ока.

И тишина — натянутой струной.
Я даже испугалась на мгновенье.
То… лягушонок, худенький, смешной,
Увидел в первый раз венец творенья!

И вряд ли я забуду этот миг,
Хоть ничего и не случилось вроде…
Пульсирует ли нынче мой родник
И жив ли мой растерянный уродик?

Как жаль, что никогда я не пойму,
С улыбкой встречу вспоминая эту,
Какой же показалась я ему? —
Должно быть, чудищем с другой планеты!

1
Ты умер, как жил —
На бегу, на лету,
С портфелем в руке,
С сигаретой во рту.
Наверно, в последнем
Секундном аду
Увидел себя
В сорок третьем году,
В пылающем танке,
В ревущем огне,
И, падая, понял:
Убит на войне…

2
Кто–то тихо шептал твое имя,
Кто–то выдохнул: «Значит, судьба…»
Холод лба под губами моими,
Смертный холод высокого лба.
Я не верю ни в черта, ни в бога,
Но молилась о чуде в тот час…
Что ж ты сделал, Сережа, Серега, —
Самый смелый и добрый из нас?
Как ты дал себя смерти осилить,
До зимы далеко не дойдя?..
Провожала поэта Россия
Ледяными слезами дождя.
Осень шла в наступление люто —
Вот–вот бросит на кладбище снег…
От прощального грома салюта
Лишь не вздрогнул один человек…

3
Я до сих пор поверить не могу,
Что ты на том — нездешнем берегу,
Куда слова мои не долетят,
И даже матери молящий взгляд,
И даже вскрик отчаянный жены
Теперь к тебе пробиться не вольпы…
Л я все так же, так же, видит бог,
Хватаю трубку, услыхав звонок, —
Как будто бы из черной пустоты
Вдруг позвонить на землю
Можешь ты…

Скромный зяблик, как соловей,
Заливается на осине.
Из–под выгоревших бровей
Лето взор поднимает синий.

Им обласканная, стою,
А кузнечики как цикады…
Север, Север! Красу твою
Разве сравнивать с чем–то надо?

Да, конечно, прекрасен юг —
Блеск Кавказа, сиянье Крыма.
Только Север — как старый друг:
Незаметный, незаменимый…

«Сверхчеловеки»! Их немало
Меж нами, серыми людьми.
И человечество устало
От суперменов, черт возьми! —
От тех, кому ничто другие…
И мне поднадоели «те»,
И мне знакома ностальгия
По уходящей доброте.
И позабыть ли, как когда–то
Без гордых поз и громких слов
Вошли обычные солдаты
В легенды, в песни, в даль веков?
И суперменов клан надменный
Во всей красе раскрылся мне:
Когда иные супермены
Хвост поджимали на войне…

Как стремителен жизни поток! —
И куда нам от Времени деться?
Никогда не бывает
«потом» —
Только в это не верится сердцу.

Жизнь начать собираясь вот–вот,
Не заметишь, что песенка спета:
Снег растает, весна промелькнет,
И закатится красное лето…

Все стремительней жизни поток.
Но единожды — экое дело! —
Вдруг поверишь: настало
«потом» —
Оказалось, что жизнь пролетела…

Стареющая женщина…
Как страшно —
Вздыхает, строит глазки, морщит нос.
На голове ее, подобно башне,
Сооружение из крашеных волос.

Она себе все мнится резвой птичкой,
Ровесницей своих же дочерей.
Она смешна,
Она же и трагична —
Несладко, если старость у дверей.

Не смейтесь, люди,
Не судите строго —
Пусть строит глазки, морщит носик,
Пусть…
Дай мужество мне, и. о. господь–бога,
С достоинством закончить женский путь!

Прекраснее прекраснейших поэм,
Ужаснее ужаснейших кошмаров,
Ты, наша жизнь, кончаешься ничем —
Неужто впрямь мы суетились даром?..

Умела не поддаться я врагу
И за друзей сражалась как умела,
Но что я сделать Пустоте могу? —
Одно лишь: до конца держаться смело.

Плесень трусости,
Ржа измены,
Вещевой лихорадки чушь —
Что там черные дыры вселенной
Перед черными дырами душ!..

Но и взлеты души —
Не басни:
Во вселенной во всей навряд
Ты разыщешь звезду прекрасней
Тех, что в наших глазах горят.

Бывает так, что ждешь стихи годами —
Их торопить поэту не дано…
Но хлынут вдруг, как ливень долгожданный,
Когда вокруг от засухи черно.