Array Имруулькайс - Любовная лирика классических поэтов Востока

Тут к ней сводня пришла, — а они на подобное чутки,
К деловым разговорам умеют примешивать шутки.

Голос тихий у них, если гневом красавица вспыхнет.
Но становится громок, едва лишь девица затихнет.

Говорок у распутницы вежливый, неторопливый,
А сама она в платье паломницы благочестивой.

И ее наконец успокоила хитрая сводня:
«Все то воля господня — сердиться не стоит сегодня».

В час утренний, от взоров не таим,
Горел костер перед шатром твоим.

Но кто всю ночь подкладывал алоэ,
Чтоб он струил благоуханный дым?..

Я Зáйнаб свою не склоняю на встречу ночную,
Не смею невинность вести на дорогу дурную.

Не так луговина в цветах, под дождем животворным,
Когда еще зной не растрескал поверхность земную,

Как Зайнаб мила, когда мне она на ухо шепчет:
«Я мир заключила иль снова с тобою воюю?»

В гостях мы не видимся — если ж тебя и увижу,
Какой-нибудь, знаю, беды все равно не миную.

Меня ты покинула, ищешь себе оправданья,
Но я неповинен, тоскую один и ревную.

Убит я печалью, горчайших не знал я разлук.
В груди моей буйствует сердца неистовый стук.

Невольные слезы струятся, свидетели мук,—
Так воду по каплям прорвавшийся точит бурдюк.

Она уезжает, уж руки проворные слуг
На гордых двугорбых дорожный навьючили вьюк.

К щекам моим кровь прилила и отхлынула вдруг —
Я знаю, навек отъезжает единственный друг.

О сердце, страстями бурлящий тайник!
А юность меж тем отвратила свой лик.

О сердце, ты властно влечешь меня к Хинд, —
Ты, сердце, которым любить я привык.

Сказал я — и слезы струились из глаз,
Ах, слез моих не был исчерпан родник.

«Коль Хинд охладела, забыла любовь,
Когда наслажденьем был каждый наш миг, —

Погибнет, клянусь, человеческий род,
Всяк сущий на свете засохнет язык!»

Я эту ночь не спал, томим печалью
В бессоннице за ночь одну зачах.

Любимое создание аллаха,
Люблю ее и гневной и в сердцах.

В моей душе ее всех выше место,
Хоть прячется изменница впотьмах

Из-за того, что клеветник злосчастный
Меня в коварных очернил речах.

Но я молчу, ее несправедливость
Терплю без слов, ее напрасен страх.

Сама же связь оборвала, как люди
Веревку рвут, — суди ее аллах!

Мне говорят, что я люблю не всей душой, не всем собой,
Мне говорят, что я блужу, едва умчит тебя верблюд.

Так почему же скромно взор я отвращаю от всего,
К чему, паломничая, льнет весь этот небрезгливый люд?

Не налюбуется толпа на полоумного, из тех,
Кого в мечетях и домах за ум и благочестье чтут.

Уйдет он вечером, спеша грехи дневные с плеч свалить,
А возвратится поутру, увязший пуще в ложь и блуд!

От благочестия давно меня отторгнула любовь,
Любовь и ты — два часовых — очаг страстей моих блюдут.

Глаза мои, слезы мои, что вода из ведра!
Трепещете, веки, от горести красны вы стали!

Что с вами творится, лишь милая вспомнится вам!
Мученья любви, как вы душу томить не устали!

Хинд, если б вчера ты рассеяла горе мое,
Когда б твои руки, о Хинд, мою грудь не терзали!

И если могу я прощенье твое заслужить,
Прости мне, хотя пред тобой я виновен едва ли.

Скорее постыдно тебе надо мною мудрить —
Приближусь едва, от меня поспешаешь подале.

Обрадуй меня, подари мне подарок любви!
Я верен тебе, как и был при счастливом начале.