Константин Ваншенкин: Женщина за стеной. Лирика

В небе яркая звезда
(Это Вега!).
Слишком тихая езда
Для побега.

Обвенчаться наконец
В позднем храме.
Надевание колец…
А утрами,

Покрестясь на образа
От испуга,
Посмотреть глаза в глаза
Друг на друга.

Привыкают быстро к новому укладу:
Домик оказался мил, хотя и мал,
Где студент за, в общем, сдержанную плату
Вместо общежитья комнатку снимал.

Под окном выл ветер, и сосна скрипела.
Он поверх конспекта щурился во тьму.
Иногда хозяйка вечерами пела,
Это не мешало, в сущности, ему.

«Как бы мне, рябине, к дубу перебраться…»
А студент хозяйку называл на «ты»,
И она терпела это панибратство
Из-за его дивной юной красоты.

Нежные поцелуи,
Скованные слова,
Те, когда вас милуя,
Шепчут едва-едва.

В долгих ночах без счёта
Женщина ждёт вас вновь…
Ждёт и её за что-то
Мстительная любовь.

Снова чувствую всей спиной
Эту женщину за стеной.

Так, наверное, бедный странник,
Позабытый страной изгнанник

Появляется близ границ,
Чтоб опять не смыкать ресниц,

Ощущая цветенье лип
И колодезный слыша скрип.

Поздний ребёнок — как внук.
Радость повтора.
(Славно сработала вдруг
Ваша контора.)

Северный город Надым.
Всплески ручонок.
Сделал отца молодым
Поздний ребёнок.

Сделал опять молодым?
Или же старым?
Ах, что сравнится с таким
Сладостным даром!

Можно гордиться собой…
Копятся с лета
В небе над Обской губой
Отблески света.

Жаловалась женщина в партком:
«Муж опять гуляет».
Вызовут — а он стоит молчком,
Дурака валяет.

Длинный персональный разговор
Только-только почат.
Это всё дружки с давнишних пор,
Что его песочат.

Есть в парткоме женщина одна —
Секретарь парткома.
Чувствуется: тайно влюблена,
А не лишь знакома.

Иногда бормочет в тишине:
— Эти бабы, ну их!..
И к его же собственной жене
Мужика ревнует.

На натурщиц, понятное дело,
Денег не было в те времена,
И хотела жена, не хотела —
Эту роль выполняла она.

Акварели, гуаши, пастели…
И она занята день-деньской.
Дети, кухня… Ночами — в постели,
А с утра у него в мастерской.

Но потом — не деталью в пейзаже,
А добавкой к иным новостям —
На грядущем его вернисаже
Обнажённая выйдет к гостям.

Человек заглядывает в книгу
Женщины, читающей в метро,
И, поддавшись выпавшему мигу,
Видит чьей-то комнаты нутро,
Погружаясь в некую интригу
И к тому же в самое ядро.

Он смущён, но он уже увлёкся.
Он попал в волшебные сады,
Ощущая слабый запах флокса,
А, возможно, также резеды,
От своей реальности отрёкся,
Не предвидя всяческой беды.

Мысли беспорядочно-неловки:
Потянуть ему за эту нить,
Позабыв о должной подстраховке,
Проявить и выдумку и прыть,
Или на ближайшей остановке
Опрометью тут же выходить?

Решительных женщин причуда —
Как в пруд погрузиться до дна,
Немедля раздеться, покуда
Находится в доме одна.

В наплывах прозрачного света
Скользит по квартире своей,
Уловлена створкой буфета
И зеркалом возле дверей.

Но вдруг, отмечаемый кожей
Растерянно вспыхнувших щёк,
До кухни из близкой прихожей
Доносится внятный щелчок.

Застыла, забыв о посуде,
Прикрыла, стыдом залита,
Одною рукой — обе груди,
Другою — мысок живота.

— Возвращайся, милый.
Лучше — поскорей.
Хочешь, стань унылый,
Даже постарей.

— Не рыдай, не висни!
Стыдно — смотрит всяк.
Если хватит жизни,
Я вернусь и так.

Былое чувство долга и печали,
На столько лет по-прежнему одно,
Незыблемо, как если бы в начале.
И стало одиночеством оно.

Однако это всё-таки не к долгу
Относится, а просто ты опять
Своей судьбы оставшуюся дольку
Ни с чьей не пожелал соединять.