Владимир Высоцкий - Избранное

Кому-то под руки попался каменюка —

Метнул, гадюка… И нету Кука.

Ломаем головы веками — просто мука!

Зачем и как аборигены съели Кука?

Чем Кук вкуснее? И опять молчит наука.

Так иль иначе, но нету Кука.

А дикари теперь заламывают руки,

Ломают копья, ломают луки,

Сожгли и бросили дубинку из бамбука, —

Переживают, что съели Кука.

[1976]

Ах, милый Ваня, я гуляю по Парижу,

И то, что слышу, и то, что вижу,

Пишу в блокнотик, впечатлениям вдогонку,

Когда состарюсь — издам книжонку,

Про то, что, Ваня, мы с тобой в Париже

Нужны, как в бане пассатижи.

Все эмигранты тут второго поколенья.

От них сплошные недоразуменья.

Они все путают — и имя, и названья,

И ты бы, Ваня, у них был «Ванья».

А в общем, Ваня, мы с тобой в Париже

Нужны, как в русской бане лыжи.

Я сам завёл с француженкою шашни,

Мои друзья теперь и Пьер, и Жан.

И вот плевал я с Эйфелевой башни

На головы беспечных парижан.

И всё же, Ваня, мы друзьям в Париже

Нужны с тобой, как зайцу грыжа.

Проникновенье наше по планете

Особенно заметно вдалеке:

В общественном парижском туалете

Есть надписи на русском языке.

А в общем, Ваня, мы с тобой в Париже

Нужны, как в бане пассатижи.

[1976]

Над Шереметьево

В ноябре, третьего,

Метеоусловия не те.

Я стою встревоженный,

Бледный, но ухоженный,

На досмотр таможенный в хвосте.

Стоял сначала, чтоб не нарываться, —

Я сам спиртного лишку загрузил.

А впереди шмонали уругвайца,

Который контрабанду провозил.

Крест на груди, в густой шерсти.

Толпа как хором ахнет:

— За ноги надо потрясти —

Глядишь, чего и звякнет!..—

И точно: ниже живота —

Смешно, да не до смеха —

Висели два литых креста

Пятнадцатого века.

Ох, как он сетовал:

Где закон? Нету, мол!

Я могу, мол, опоздать на рейс!..

Но Христа распятого

В половине пятого

Не пустили в Буэнос-Айрес.

Мы всё-таки мудреем год от года.

Распятья нам самим теперь нужны:

Они — богатство нашего народа,

Хотя и пережиток старины.

А раньше мы во все края —

И надо, и не надо —

Дарили лики, жития

В окладе, без оклада.

Из пыльных ящиков, косясь,

Безропотно, устало,

Искусство древнее от нас,

Бывало, и сплывало.

Доктор зуб высверлил,

Хоть слезу мистер лил,

Но таможник вынул из дупла,

Чуть поддев лопатою,

Мраморную статую —

Целенькую, только без весла.

Общупали заморского барыгу,

Который подозрительно притих,

И сразу же нашли в кармане фигу,

А в фиге вместо косточки — триптих!

— Зачем вам складень, пассажир?

Купили бы за трёшку

В «Берёзке» русский сувенир —

Гармонь или матрешку…

— Мир-дружба! Прекратить огонь! —

Попёр он как на кассу.

Козе — баян, попу — гармонь,

Икона — папуасу!

Тяжело с истыми Контрабандистами!

Этот, что статуи был лишён,

Малый с подковыркою —

Цыкнул зубом с дыркою,

Сплюнул и уехал в Вашингтон.

Как хорошо, что бдительнее стала

Таможня — ищет ценный капитал.

Чтоб золотинки с нимба не упало,

Чтобы гвоздок с распятья не пропал.

Таскают — кто иконостас,

Кто крестик, кто иконку.

Так веру в Господа от нас

Увозят потихоньку.

И на поездки в далеко —

Навек, бесповоротно,—

Угодники идут легко,

Пророки — неохотно!

Реки льют потные…

Весь я тут — вот он я!

Слабый для таможни интерес.

Правда, возле щиколот

Синий крестик выколот,—

Я скажу, что это — Красный Крест.

Один мулла триптих запрятал в книги.

Да, контрабанда — это ремесло!

Я пальцы сжал в кармане в виде фиги —

На всякий случай — чтобы пронесло.

У нас арабы егозят —

Пьют водочку с шафраном,—

Но по Корану пить нельзя

Несчастным мусульманам.

Они, должно быть, неспроста —

Задумайтесь об этом —

Увозят нашего Христа

На встречу с Магометом.

Я пока здесь еще.

Здесь моё детище,

Всё моё — и дело и родня.

Лики, как товарищи,

Смотрят понимающе

С почерневших досок на меня.

Сейчас, как в вытрезвителе ханыгу,

Разденут — стыд и срам! — при всех святых,

Найдут в мозгу туман, в кармане — фигу,

Крест на ноге — и кликнут понятых!

Я крест сцарапывал, кляня

Судьбу, себя — всё вкупе,—

Но тут вступился за меня

Ответственный по группе.

Сказал он тихо, делово

(Такого не обшаришь) —

Мол, вы не трогайте его,