Расул Гамзатов - Молитва

Но только в одном
Не хочу я предела:
В бурлящем кипенье любимого дела.
Хочу я прожить плодотворно и много
Не ради того, чтоб бродить по дорогам
И греться под солнцем родимого края,
И даже не ради тебя,
Дорогая.

И где б я ни жил,
Моя песня стремится
К родимым аулам,
К любимой столице…
Как в песне без жизни – ни слов, ни мотива,
Так в жизни нет жизни без песни правдивой.

Окутались сумраком дали,
Бегут по реке огоньки.
Мы тихо коней расседлали
И сели на берег реки.

А ночь приближалась все ближе,
Таинственных звуков полна.
Сады и аульские крыши
Во тьму погрузила она.

Звезда за звездою летела…
Заснуть бы, да только невмочь.
Вдруг девушка рядом запела,
И песни наполнили ночь.

О, как они нежно звучали,
От первой строки до конца!
О, сколько в них было печали,
О, как в них любили сердца!

И молча у горной речушки
Старик, поседевший давно,
Нам лил в деревянные кружки
Полночного цвета вино.

А в песни врывались свирели,
Черешня цвела у окна.
От песни мы все захмелели,
А в кружки смотрелась луна.

И снились мне черные косы.
И видел я, будто во сне,
Как горец, минуя утесы,
К любимой летит на коне.

А девушка пела про вьюгу,
Про то, как два красных цветка
Тянулись в долине друг к другу,
Но их разделяла река.

Про то, как два сердца когда-то
Тянулись друг к другу с весны,
Да были по воле адата
Печальной судьбой сражены.

Глотали мы каждое слово,
На девушку глядя сквозь тьму.
И счастья, казалось, иного
Не нужно из нас никому.

А девушка пела и пела…
И я не заметил средь гор,
Как утро рукой своей белой
Зажгло на востоке костер.

И мы любовались собою
И чем-то гордились,
когда
На конях знакомой тропою
Въезжали в аул Цумада…

И больно порой мне, ей-богу,
Когда я встречаю людей,
Что выше подняться не могут
Своих обмелевших страстей.

Но если я вспомню при этом
Ту ночь, что забыть мне нельзя,
Душа озарится рассветом
И боль утихает моя.

И город становится шире,
И вижу друзей я кругом…
Как много хорошего в мире,
Как много красивого в нем!

Мой старший брат,
солдат, а не наиб,
В лихом бою над Волгою погиб.
Старуха мать в печали и тоске
Поныне ходит в траурном платке.

И больно мне и горько оттого,
Что стал я старше брата своего.

Свои стихи читать мне странно…
Какой я, черт возьми, поэт,
Когда в моей душе Корана
Не просиял нетленный свет?

Но если будущий историк,
Листая томик мой в тиши,
Отыщет все ж среди риторик
Живое слово – стон души,

И удивится в ту минуту,
Готов раскрыть ему секрет:
Аллах дарил нам почему-то,
Невеждам, свой волшебный свет.

Хоть мы и верили, как дети,
Своею «правдою» кичась,
Что нет тебя, Аллах, на свете,
Ты снисходил к нам в страшный час.

И мы, не ведая, что с нами,
Вдруг обретали, пусть на миг,
Родство живое с небесами
И сквозь личину – божий лик.

Пред вами, древние поэты,
Склоняюсь я, ничтожный прах:
Вы знали мудрости заветы —
Вам диктовал с небес Аллах.

Мстить прошлому, – круша надгробья?
Отвага эта не по мне.
На жизнь гляжу не исподлобья,
Я верю завтрашней весне.

Но как из сердца выжечь ярость,
Как выгнать призраки из снов?..
Любить хочу!
Какая малость
Осталась счастья, нежных слов.

Я жив.
Зачем я уцелел,
Когда, казалось, невозможно?
Я песню лучшую не спел,
Хоть много пел неосторожно.

Я жив.
Какая в том нужда?
Лишь громоздил ошибок гору…
Любви вечерняя звезда,
Прощальному откройся взору.

Город наш присыпает порошей,
Новый год наступает опять…
Я желаю всем людям хорошим
То, что может лишь друг пожелать.