Коллектив авторов - Вольные переводы

А молились, в тоске не стыдясь своих слез.

Мери, слышал я клятву твою, и не верил.

Мери, как мог поверить я в искренность слов?

Да и в праздник венчания я не поверил,

Обрекавший на каторгу брачных оков.

Кто-то горько рыдал за церковной стеною,

Ветер с рук драгоценные перстни срывал.

День тот был как чужой, день тот был сиротою –

Этот день бы счастливым никто не назвал…

И, не выдержав мук, поспешил я на волю.

Шел я словно в бреду, сам не зная куда,

Ветер, как сумасшедший, метался по полю,

Дождь, с небес низвергаясь, лил как из ведра.

Я от горестных дум белой буркой укрылся,

Но с печалью не справиться наедине.

Я невольно пред домом твоим очутился

И, опору ища, прислонился к стене.

Так я долго стоял в бессловесном отчаянии,

Тополя, утешая, шумели листвой,

Ветви крылья качались в безумном желании,

Словно птицы, пытаясь взлететь над землей.

Тополя что то долго еще обсуждали.

Мери, может, они понимали тебя?

Может, знали они то, чего мы не знали,

Что судьба в этот раз обошлась без меня…

Мери, дай мне ответ, куда делось виденье,

Что сияло, как нимб, над твоей головой?

Почему так жестоко со мной провиденье?

Взмах крыла… и пропала мечта за горой.

Что искал я на небе, в тоске и печали,

Как ребенок, пытаясь, луч солнца поймать…

Для кого же «Могильщика» строки звучали?

Или кто «Я и ночь» мою будет читать?

Дождь оплакал меня, и я с горем сроднился, –

Не по силам для смертного тяжкая роль.

Я заплакал, как Лир, что с надеждой простился,

Как развенчанный, всеми забытый король!

Ветер мчится в ночи и кружит надо мной,

Листья вслед за собой увлекает…

Он шеренгу деревьев сгибает дугой,

В вихрях ветра мой крик пропадает…

Где же ты, где же ты, где же ты?

Дождь и снег, снег и дождь, в круговерти ночной!

Мне тебя не найти никогда.

Образ твой, как виденье, всегда предо мной.

Я ищу тебя всюду, всегда!

Где же ты, где же ты, где же ты?

Ветер мысли туманные в дождь уносил,

Ветер вихрем кружился, кружился и выл…

Почти закончен путь, и тянет оглянуться,

Взглянуть хоть раз на склоны гор вдали,

Но вороны мне вслед, злорадствуя, смеются:

«Назад ты понапрасну не смотри!».

Туман скрывает путь. Как тут не заблудиться?

Как верный путь до дому мне найти?

А вороны опять, злорадствуя, смеются:

«И в день грядущий тоже не гляди!».

И в неизвестности ищу я путь дорогу,

Смогу ль ее я до конца пройти?

Вернусь ли я когда-нибудь к порогу?

Мне ворон кличет беды на пути…

Пусть горе с радостью соседствуют друг с другом,

Мгновенье жизни, как во сне, пройдет,

А вечность всех простит и вновь пойдет по кругу –

Все в бесконечности пространства пропадет!

Уже, пожалуй, слишком поздно,

Огонь тревоги не угас

И нет в душе моей покоя:

Который час? Который час?

Я в ожидании рассвета, –

Ночь до утра гостит у нас:

Часа уж три, наверно скоро:

Который час? Который час?

Три – только трет, – тьма безпросветна,

Всю ночь я не смыкаю глаз.

Тринадцать раз вокзал гудит мне:

Который час? Который час?

Толпятся мысли в коридоре,

Возница ночи их не спас.

Звонят вопросы в телефоне:

Который час? Который час?

О Боже! Дождь, как враг мой злейший,

Затопит скоро весь Парнас.

Ночь превратилась в бесконечность:

Который час? Который час?

Я, как Бодлер – поэт печали.

Его спросили, как-то раз:

«Который час?» – И он ответил:

«Час опьянения сейчас!».

Ваза Прюдома любовью разбита,

Я ее розой Хафиза лечу.

Тайна Бодлера цветами укрыта,

Я в саду Бесики их посажу.

Все, что в дороге при встрече случайной

Взгляд мой и душу к себе привлечет,

В строчках тенистых, на ветке печальной,

В гнездах стихов по пути отдохнет.

В шуме признаний не слышно поэта,

В буйстве цветов не найти первоцвет,

Молча, прошу я у музы совета,

Прячут ресницы желанный ответ.

Взгляд твой загадочный ранит мне душу –

Я посвятил тебе страстный сонет,

Но, когда голос чарующий слышу,

Тут же я вдруг забываю куплет.

Знаю, что счастье придет лишь с тобою.

Светом невинным белеют снега.

Я красоту твою лаской укрою,

Благословлю тебя кубком вина.

Сказки тебе расскажу про Халдею,

Песни спою про ее города.