Над нами камень
Под нами земля
Воды по краю
Трава между ними, между
Нет ни хозяина, ни властелина
Ветру покорна
Времени года послушна
Мороз положит, дожди поднимут
Но хозяина нет
Да и памяти нет, а то разве
Кудрявилась бы бестрепетно над
Висельниками, вешателями, чумными рвами?
Как бы ей пучило брюхо
Гниение втоптанных в грязь победных знамен?
Как бы лизал ей пятки
Пепел всех ведьм, сожженных заживо?
Нету памяти, только темень
В корнях хоронится, лишь тишь
Трудится в стеблях
Дыша из земли, из безъязыкой земли
Ласково обращая к нам
Слово забвения и покоя.
Ай, что, если когда-нибудь нам вдруг
У травы случится учиться ее тишине
Нам, с нашейто вечной трындой на шелестящем ветру
Вещей и событий
Нам, а вовсе не травам, учиться проститься
С болью и памятью, как с нафиг
Ненужным более спасательным кругом
Как бы это мы жили бы дальше, как?
Andra Manfelde
(p. 1973)
Мощный талант из наследующего славной троице поколения тридцатилетних. Тематически разрабатывает линию Вациетиса, решая этические конфликты в эстетическом пространстве. Балансируя на грани исповедальности и банальности, находит самые невероятные и неожиданные лирические доказательства. Вероятно, женский поэтический феномен объясним некоторой склонностью латышей к матриархату (неслучайно обилие женских божеств в латышском пантеоне), равно как и тем, что женщины выносят на своих плечах едва ли не тяжелейший жизненный груз, нежели мужчины. Свидетельство тому – роман Манфелде с аутентичным названием «Игла».
вкушай день этот
как черный хлеб
как холопскую пайку
и щедрость меда
глянь: расстелено зелено звонко
можжевель пряный плывет
в березовом сне зрак косули
а у ног млеет затоптанная мольба
легкий кивок в область тьмы
колечко змеи растворенное в соли
«воздай им Господи»
так сдержанно пахнут земляникою руки
я пробовала украсть твой ландшафт
текущий от груди к
бедрам. и согнуть под углом.
прежде были так небесно
так невинно-белы
те перистые те кучевые
целующие девичий профиль
это память?
как ладони мулатки.
как ненаписанное письмо
брошенного ребенка
как неудачный снежок
в твое окно.
ночь тепла.
под моим взглядом асфальт седеет
спокоен и тверд
как только что принявшийся снег.
1
у семи нянек ржавеют пеленки
подоконники татуированы огнем и мечем:
обвести себя самое красным кругом
неприступным пунктиром Сицилии
зафиксировать безопасность
вставить любимых в рамки
запереть двери
залезть в холодильник
одиноким женщинам покормить синиц
несоленым
завести будильник
выбросить пижамы бросить курить
выключить звук
отключиться
телеграфистки мертвы
мои друзья не звонят не пишут бьют
бутылки с шампанским практически без кораблей
новый день встает с отлежанными боками
мы мечем жемчуг и закалываем свиней
развозить согражданам пиццу опять-таки риск
в нашем молодом государстве чересчур много отчаявшихся
а прочие с деньгами и пищей не вызовут на дом
зато скорая помощь бесплатна
так что телимся до последнего
ожидая свалить
дождь ниже нуля это красная ленточка над гололедом трассы
а бегущие с пустыми руками – ножницы
2
заново прирастают руки к копью
в треснувшей панораме зарниц апокалипсиса
колодцы звенят пощечинами звонит в панике натянутая тетива
неслышным голосом сулящие всё поезда одолевают в ночи
готические порталы
ползя в таком нежном теплом уютном свете как необретший имени змей
надкусаны все яблоки
гниют помаленьку
скользко
сегодня ведра обходятся без воды
осень – трофеи скинуты
под ноги растерянному
триумфатору
роют траншеи боги
и я плачу над собственной силой
повсюду рыжо
русла рек на слякотных коромыслах
уносят прочь закоченевших рачков
мерзнут
очень руки мерзнут
снаружи ультрамарин
если включить электричество
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу