Ульрих Хуб - У ковчега в восемь

Второй. Видел одного — видел всех.

Голубка. Этот пингвин похудел.

Второй. Пингвины быстро худеют.

Голубка. Почему он ничего не говорит?

Второй. Скажи что-нибудь.

Третий (тихо) Я есть хочу.

Голубка. И голос тоже как-то иначе звучит.

Второй. Это от голода.

Голубка. Вот тебе пачка печенья. Не крошите. Используйте разумно. Кто знает, сколько это продлится.

Голубка уходит. Первый пингвин вылезает из чемодана.

Первый. Наконец-то ушел.

Голубка возвращается. Второй пингвин быстро прячется в чемодан.

Голубка. Такое странное чувство, будто я что-то забыла. Что-то важное. Ладно, потом вспомню.

Голубка уходит. Три пингвина бросаются на печенье. Занавес.

Первый. Есть еще печенье?

Третий. Давно уже нет.

Второй (Первому) Ты все съел.

Третий. Перестаньте ссориться.

Второй. Но он съел все печенье.

Первый. Всем было поровну.

Третий. Если бы не взяли меня с собой, у вас бы еще осталось.

Второй. Печенье и без тебя давно бы кончилось.

Третий. Не надо было бы вам меня прятать. Вы решились на обман. Тайно взяли третьего пассажира на борт.

Второй. Надо было дать тебе утонуть?

Третий. Я предпочел бы, захлебнувшись, лежать на дне моря.

Первый. Не надо было соглашаться на это. Надо было сказать Голубю: мы три друга. Мы друг друга не бросим. Три в одном. Если это Богу не нравится, придется ему строить будущее без пингвинов. И точка.

Второй. Все будет хорошо.

Третий. Все становится хуже и хуже.

Первый. Что может быть хуже? Мы уже сто дней сидим в брюхе этого ковчега и болтаемся по волнам. Пахнет смолой. И слышен только дождь.

Второй. Мы уже так давно в пути?

Третий. Мне кажется, гораздо дольше.

Первый. Надо попытаться уснуть.

Второй. Я есть хочу.

Третий. Ах, лежал бы я, захлебнувшись, на дне моря.

Первый. Еще раз это скажешь, я тебя за борт выкину.

Третий. Тем лучше. Тогда я наконец-то лежал бы, захлебнувшись, на дне моря.

Второй. Дом вспоминаете?

Первый. Там все было белое.

Второй. Был великолепный снег.

Третий. Везде сверкающий лед.

Первый. Всегда прохладный ветер.

Третий. Так уютно было прижиматься друг к другу.

Второй. Всегда было известно, что будет потом.

Третий. Точно.

Первый. То есть — ничего.

Второй. Это так успокаивало.

Первый. Увидим ли мы когда-нибудь снова нашу родину?

Третий. Разве что во сне.

Песня становится все более дикой и необузданной. Пингвины начинают танцевать. Дверь открывается.

Голубка стоит в дверях. На ней ночной чепчик. Пингвины застывают как вкопанные в своих танцевальных позах и смотрят на Голубку.

Голубка. Обязательно так шуметь? Я только что легла.

Второй. Небольшой ностальгический вечер.

Голубка. Уже сорок дней я постоянно на ногах. У жирафов был приступ морской болезни, и они свесили шеи за борт. Павлин от волнения распустил хвост и занял слишком много места. Ной заперся в своей каюте и неделями не выходит. Вся ответственность на мне одной. А как вы думаете, слышала ли я от кого-нибудь хоть слово благодарности? Ничего подобного.

Голубка уходит.

Первый. Она не заметила, что нас трое.

Второй. Ей пора завести очки.

Голубка возвращается. Второй пингвин быстро прыгает в чемодан. Первый закрывает его.

Голубка. Тут, кажется, было три пингвина?

Первый. Откуда тут взяться третьему пингвину?

Голубка. Мне показалось, будто я видела третьего.

Третий. Померещилось.

Первый. Когда уже сорок дней постоянно на ногах и постоянно ухаживаешь за другими животными —

Третий. И всю ответственность берешь на себя —

Первый. И не слышишь ни слова благодарности —