Штрассер. Может ли Гитлер наверняка рассчитывать на пост президента, если сделает столь незначительную уступку военным?
Рем. Может.
Штрассер. Я сказал: «Наверняка».
Рем. Наверняка?
Штрассер. Да. Генералы шутить не станут. Гитлер не может стопроцентно обеспечить себе кресло рейхспрезидента до тех пор, пока окончательно не распустит отряды СА. Вот и получается, дорогой Рем, что на его пути стоите вы и только вы. Не слишком ли по-детски вы поступаете, строя все свои планы на том, что Гитлер станет президентом?
Рем(подавляя ярость). Что это за способ, который вы упомянули?
Штрассер. Генерал фон Шлейхер.
Рем. Эта дряхлая развалина?
Штрассер. Единственный, кто может скрепить наш с вами союз. И единственный, кто способен воздействовать на фон Бломберга, уже предъявившего Гитлеру последний ультиматум.
Рем. То есть это в том смысле…
Штрассер. Да. Обойдемся без Гитлера. Не забывайте – ультиматум с угрозой ввести в стране военное положение генералитет предъявил Гитлеру. Не вам.
Рем. Без Гитлера? Ого! Теперь я наконец вас раскусил. Решили с генералами сговориться, да? Чтобы сначала отколоть меня от Гитлера, а потом армия разделается с нами поодиночке. Ни черта у вас не выйдет! Мы с Адольфом – как одно целое.
Штрассер. Гитлер очень хорошо понимает, что, если это ваше «одно целое» не развалить, ничего у него не выйдет. Потому-то он уже поделил целое на две половинки, и весь июль половинки будут вздыхать друг по другу на расстоянии.
Рем. Я же уже сказал – это временный политический ход.
Штрассер. Ну ладно. Вижу, что убеждать вас бессмысленно. Человеку, взглянувшему на солнце, все вокруг кажется желтым, а вы загляделись на Гитлера, и весь мир вам видится в его сиянии… Ну что ж, пусть так. Но я все-таки должен кое-что вам сказать. А вы уж, сделайте милость, – выслушайте меня хладнокровно. Можете не соглашаться, но, если хоть что-то из моих слов западет вам в душу, и на том ладно. Дело, в сущности, простое. Это план революции – нашей с вами революции. Мы заключаем союз – сегодня же и, опираясь на отряды СА, добиваемся исключения Гитлера из партии. Вождем партии становитесь вы, Рем. Фон Шлейхер берет на себя Бломберга, и теперь, когда Гитлера уже нет, тот примиряется с вами. Ведь на самом деле пруссаки боятся вашего с Гитлером альянса. А я – я, имея в вашем лице мощную опору, начинаю проводить социалистические преобразования. Временным президентом делаем фон Папена, я – рейхсканцлер, вы – главнокомандующий. О финансовой стороне дела можно не беспокоиться. Если мы сейчас с вами договоримся, вопрос денег решится сам собой.
Рем. Это каким же образом?
Штрассер. Крупп немедленно переметнется на нашу сторону.
Пауза.
Рем. Понятно. Я вас понял. Думаю, и вы меня поняли. Меня ваш план не соблазняет – ничуть, потому что я Адольфа никогда не предам.
Штрассер. Ну что ж, спасибо, хоть выслушали. Но разговор еще не закончен. Я и не рассчитывал, что вы так сразу кинетесь в мои объятья. Только ведь вот какая штука получается, дражайший Рем. Если мы с вами не споемся и не уберем Гитлера, если не устроим общими усилиями стремительную, как разряд молнии, революцию… Если мы упустим этот шанс… Как, по-вашему, к чему это приведет? Нет-нет, не отвечайте сразу, подумайте.
Рем. А ни к чему не приведет, дражайший Штрассер. Все останется как есть. Мы с Адольфом – верные товарищи, вы – коварный интриган, Крупп – торговец смертью. Каждый будет продолжать разыгрывать свою роль и жить-поживать, а шарик будет знай себе крутиться дальше.
Штрассер. Вы полагаете? Ну-ка, поразмыслите еще. Чем дело кончится?
Рем. Да ничем.
Штрассер. Уверены?
Рем. Уверен… Ну, а по-вашему, – чем?
Штрассер. Смертью.
Рем. Это чьей же?
Штрассер. Моей. И вашей.
Пауза.
Рем(расхохотавшись). Ну вы и фантазер. Смертью? Вашей и моей? Вы что, к астрологу ходили? Слушаю я вас, слушаю, и сдается мне, что жар у вас – вроде как бредите вы. А ваш революционный план слабоват. Вы говорите, что я недооцениваю генералов, а вы-то и подавно их дураками считаете.
Штрассер. Да, я знаю, что план слабый. Но в нашем положении лучше слабый план, чем вообще никакого плана. Я бегу из последних сил, ухожу от погони, пытаюсь вскочить на вашего бешено несущегося коня. Если вы его остановите, мы оба пропали. А вы – вы натягиваете поводья! Я не могу этого видеть! Я должен открыть вам, не подозревающему о смертельной опасности, глаза – от этого зависит и моя жизнь. Забудем все распри, усядемся в одно седло, пришпорим коня. У нас нет выбора. Сломя голову вперед, по равнине, по горам, – там, за горизонтом, нас ждет заря революции… Поймите же наконец, Рем. Я ставлю сейчас все на вас и на три миллиона ваших штурмовиков, армию Революции.
Читать дальше