Алексей Лукшин - Семён Светлов

Вырвавшись из подъезда и отбежав на достаточное от чужих ушей расстояние, он подтвердил свою готовность слушать.

В трубке спокойно сказали:

– Эдик, мои соболезнования. Я накоротке. Помощь не предлагаю. Если финансовую только. Телефон запомни. Наберёшь.

Эдик обрадовался такой возможности, но тут же спросить постеснялся.

– Спасибо. Хорошо. Но справляюсь своими силами.

Чутьём же предполагал, что партнёр брата звонит не только выразить сопереживания и соболезнования. Для них довольно меньше минуты. А ему потребовалось что-то сказать. Видимо, важное.

Когда Миша по голосу понял, что Эдик сосредоточен на разговоре, не меняясь в голосе, как бы говоря о мелочах, добавил:

– Я поговорил с моими коллегами. Все потери лягут на нас. Контракт прежний в силе. Цены докризисные. Если будущий глава вашей корпорации продолжит сотрудничество с нами, мы в свою очередь будем рады совместной работе. Это всё, что я могу сделать для Семёна. Извиняюсь. Я немного не вовремя. Всё. Спасибо, Эдик, что выслушал. Не буду отвлекать.

В телефоне послышались гудки.

Эдик приосанился. Мысли его заработали. Походка изменилась. Ногами он шевелил так, словно сбивал грибы в лесу.

Он заводил глазами, кого-то высматривая. Убедившись, что нужного человека нет поблизости, вернулся снова руководить прощальной церемонией.

«Не было счастья, да несчастье помогло».

Слёзы навернулись на его глаза. «Эх, знал бы Семён, знал бы брат, какие люди его окружали! Какие люди!»

Невыносимо, невыносимо стало ему в эту минуту. Горечь обиды за близкого человека, что он так и не оценит тех, кто никогда не навязывал ему дружбу, а по сути являлись лучшими людьми по своим качествам.

У Тараса, как азбука Морзе, точками, издавал звуки мобильник. Вытаскивая его из заднего кармана, он быстро взглянул на экран: «Фашист Миша».

Приложил трубку к уху и ушёл в себя, отрешившись от мира, словно рядом никого и ничего не было. Он пятился неторопливыми шагами, отступая назад, чтобы его было меньше слышно. Рязанцев заметил это и тоже понимающе отошёл на пару шагов от него, мотивируя это тем, что захотел покурить. Он испытывал ложное смущение от того, что оказался против своей воли так близко, что мог расслышать голос говорящего в трубке.

– Миш, привет! Рад слышать, – наигранно обрадовался Тарас, хотя глаза выдавали сосредоточенное умственное напряжение и немой вопрос: «Зачем он звонит? Нет, не просто так!»

Миша в трубке, не придавая значения собеседнику, спокойно повторял ранее сказанное Эдику.

– Разговаривал с Эдиком, братом Семёна. Сделал предложение ему, – он выдержал паузу, надеясь услышать что-нибудь, но Тарас внимательно слушал и молчал, – продолжать с нами работать, – после чего предусмотрительно добавил: – Кто возглавит компанию, я не знаю, поэтому тороплю события. Сам понимаешь, работа. Тебя тоже предупреждаю. Цены по существующему контракту остаются докризисные. Как порядочные люди, мы всем коллективом согласны пожертвовать деньгами и прибылью в знак памяти и уважения на доброго имени Семёна. Это всё. Это всё, что мы могли сделать для него. Уладите дела, ждём ваших предложений.

Сказанное не удивило Тараса. Он, конечно, ждал звонка. Но так быстро… Всё же подумал: «А фашисты порядочные, оказывается».

– Я подумаю, – с каким-то особенным ударением произнёс он, наделяя двояким смыслом слово «подумаю». – Есть подводные камни. Расчистить их надо. Я позвоню.

Он отошёл метров на тридцать, чтобы его совсем никто ненароком не услышал. Позвонил кому-то. Рязанцев увидел его сияющее лицо. «Достойный человек. Хорошая новость, наверно, так он отошёл так далеко, понимает, что не сдержится. Да! Культуры поведения ему не занимать. Правильная у меня позиция по отношению к нему. Есть в нём будущность».

Тарас спешил сообщить новость новому компаньону:

– Привет. Как настроение? В двух словах. Схема заработала. Никто не ожидал. Даже я. Немцы не просто предусмотрительные бизнесмены, они вдобавок порядочные до безобразия. Сюрприз хочешь? Твои деньги удвоились. По-здра-вля-ю. Мы пока тут. Потом на кладбище, поминки. Выпью. А ты на Мальдивы присмотри билетики. Девочек своих возьмём. Отметить надо это дело. До девяти дней вернуться надо. Неудобно.

В трубке обескураженно спросили:

– Тогда с твоими деньгами что?

Тарас свысока посчитал глупостью переводить время именно на этот ответ.

– Едем за мой счёт. Я плачу. Какая разница?! Теперь, – медленно выговаривал он, – все деньги, – сделал ударение, – мои. Я богатый человек. Мышью по туроператорам шевели. Ночью летим.