Габриэль Марсель - Пьесы

Мирей пребывает некоторое время в растерянности, затем, словно понуждаемая какой-то силой, подходит к Алине.

Мирей: Мама… (Алина не отвечает.) Что ты читаешь?

Алина. Не знаю.

Мирей. Как это — не знаешь?

Алина (откладывая книгу). Не имеет значения. (Продолжительное молчание.) Только что ты впервые причинила мне настоящую боль. (Мирей с тревогой смотрит на Алину, в ее глазах — немой вопрос.) Никогда бы не поверила, что ты способна на…

Мирей. Договаривай.

Алина. Слова — пустое. А то, что ты тщательно скрыла от меня этот разговор… твоя интонация, выражение лица, с каким ты только что произнесла… всего лишь одну фразу: «Мы играли в теннис позавчера утром». Ты попросту пыталась ввести меня в заблуждение.

Мирей. Мама, но я не обязана отчитываться перед тобой.

Алина. Только не произноси этого слова. Оно звучит как насмешка.

Мирей. Значит, у меня были причины умолчать об этом разговоре…

Алина. Ты должна была честно сказать, что не можешь передать мне содержание беседы.

Мирей. И ты бы этим удовлетворилась?

Алина. Вполне.

Мирей. Но в этом случае я не смогла бы остановиться на полпути…

Алина (мягко). Легче солгать.

Мирей. Ты оскорбляешь меня!

Алина. Это, может быть, единственное горе, какое я еще способна ощущать.

Мирей (горячась). А я хочу быть свободной в своих поступках! Одна только мысль о принуждении…

Алина. При чем здесь принуждение?

Мирей. Я ни за что не согласилась бы быть рабой… ничьей, никогда! Если бы я тебе призналась, что отказалась стать его женой…

Алина. Он сделал тебе предложение!

Мирей. Он уезжает, потому что я сказала «нет»… Если бы я тебе это рассказала — меня терзало бы сознание, что я отказала ему, чтобы заслужить твое одобрение. Для меня нестерпима сама эта мысль!

Алина. Дорогая моя…

Мирей. Это так естественно, что я тебе ничего не сказала. Ты не женщина, если не понимаешь этого… не знаю… словно тебе не хватает какого-то очень важного чувства. О, я это часто замечала… Пойми, я хочу быть свободной — в противном случае я бы презирала себя! Я стала бы ничтожеством; но я бы и тебя возненавидела… Когда меня начинают одолевать подобные мысли, мне хочется уйти и никогда сюда не возвращаться. (Протестующий жест Алины. Обе молчат.)

Алина. Эти дни мне казалось, что ты чем-то удручена.

Мирей. Вечно ты все замечаешь!

Алина. Представь себе, я даже подумала, уж не…

Мирей. Как ужасно это твое стремление во все вникнуть, до всего докопаться!

Алина. Да нет, я как раз ошиблась: ведь в какой-то момент мне стало казаться, что он тебе не совсем безразличен, и я испугалась…

Мирей. В самом деле, что за дикое предположение… (Вдруг вскипая.) Но почему же — «испугалась»? А если бы я все-таки… да, допустим даже, если бы я его полюбила…

Алина. Судя по тому, что мне известно — я полагаю, это было бы несчастьем.

Мирей. Что же тебе известно?

Алина. Благодарение Богу, этого не случилось. Он тебе не нравится — раз ты ему отказала. (Нервное движение Мирей.)

Мирей. Однако ответь я ему согласием, я бы уже не потерпела ни малейшего проявления неодобрения.

Алина. Но тогда я бы приложила все усилия, чтобы скрыть от тебя свое отчаяние.

Мирей. Сомневаюсь, чтобы тебе это удалось. У тебя бы не хватило самообладания.

Алина. Родная моя, ты терзаешь себя напрасно, ведь ничего такого не случилось.

Мирей ( вполголоса ). Все это просто невыносимо.

Алина (после паузы). Видишь, я была права, когда несколько дней назад умоляла тебя довериться мне.

Мирей. К чему эти слова…

Алина. Однако из всего сказанного тобой я не могу не сделать грустного вывода: жизнь у нас начинает тебя тяготить…

Мирей. Вовсе нет, но только меня потряс этот несправедливый упрек — очень несправедливый! И потом, эта ужасная новость…

Алина. Ты об Андре?