Габриэль Марсель - Пьесы

Мирей. Я написала в архив Дрё, как вы просили.

Октав. Хорошо.

Мирей. Однако я почти уверена, что нам удалось пролить свет на дело Дюпона. По-видимому, в 8-й роте служили два Гастона Дюпона, но один из них не упоминается в дивизионных списках.

Октав. Вы восхитительны, Мирей! Для меня было таким облегчением, что вы вызвались помочь мне с перепиской.

Мирей. Не стоит говорить об этом.

Октав. Когда я пишу подряд слишком долго, у меня здесь (показывает на предплечье ) словно судорога. Не знаю, то ли ревматизм, то ли еще что-то…

Мирей ( рассеянно ). Как это неприятно.

Октав (присматриваясь к ней). Вы бледны.

Мирей. Пустяки.

Октав. Глаза немного усталые.

Мирей. Я не особенно хорошо сплю сейчас.

Октав. Да, я слышал ночью, как вы ходили по комнате. Не надо бы вам так утомляться с этими письмами.

Мирей. Нет, я счастлива, что было чем заняться ночью. Когда не спишь…

Октав. Да… но это неразумно. Если б только моя жена догадывалась…

Мирей. Не говорите ей, пожалуйста. Вообще лучше было бы убрать эти бумаги, свекровь может войти в любой момент.

Октав. Мне казалось, вы теперь ее называете мамой.

Мирей. Да, но в ее отсутствие…

Октав. По-моему, вы несколько удручены тем…

Мирей. Чем?

Октав. Тем, что вам приходится что-то держать от нее в секрете.

Мирей. Да, я предпочла бы ни от кого ничего не скрывать. Тем более от нее. Ведь то, что я делаю, так естественно. Но если она об этом узнает…

Октав. Вы полагаете, она рассердится?

Мирей (с запальчивостью). Ну, во-первых, это было бы мелочно… и потом, в конце концов я вольна поступать как считаю нужным.

Октав. Разумеется.

Мирей. Нет, это только чтобы ее оградить от волнений… Она и без того страдает!

Октав. Она здесь не единственная, кто страдает.

Мирей. Но у нее это — словно особый дар, я не знаю никого, кто был бы наделен такой способностью к страданию.

Октав. Вам не кажется, что ей не хватает какого-то… ( помолчав, как бы подбирая слово) целомудрия? Я не хочу сказать, что она афиширует свое горе: скорее она его раздувает, как пламя — которое в итоге спалит вас.

Мирей. Для меня ваши слова обидны.

Октав. Для вас? Но почему?

Мирей. Все, что направлено против нее, попадает в меня.

Октав. Но, дорогая Мирей…

Мирей. Наверное, так рассуждала бы Ивонна.

Октав ( изменившимся тоном). Ивонна… нет, ничего общего. Видите ли, когда я вспоминаю, какой моя жена была прежде… До войны мы никогда… и вот разразилось несчастье, и ее словно отравили. Да, это яд.

Мирей (резко). Чувствовать себя несчастным — это не болезнь… Вы, как и ваша дочь, находите этот дом слишком угрюмым? ( Движение Октава.) Жизнь восстанавливается недостаточно быстро? Вам хотелось бы передышки?

Октав (ласково). Дорогая, в вас сейчас как будто говорит кто-то другой…

Мирей ( с горячностью). Ну так вот, знайте, я всей душой с нею. Возможно, что все это ужасно, но на самом деле прекрасно лишь оно. Остальное же так заурядно… ничтожно… ( Чувствуется, что она вот-вот разрыдается.)

Октав ( внимательно глядит на нее). Мне не нравится, что вы так возбуждены.

Мирей. Это не возбуждение, это — самое сокровенное во мне; и если случаются минуты, когда я, кажется… но я ненавижу эти минуты!

Октав (с глубокой серьезностью). Однако если вы так безоговорочно согласны с моей женой, почему вы вызвались помочь мне с работой, которую она не одобряет? Это только ради меня?

Мирей ( опустив глаза). Не надо считать меня утратившей свое «я»; повторяю вам, я делаю лишь то, что хочу.

Из правой двери появляется г-жа Вердэ.

Г-жа Вердэ ( сопровождающей ее Луизе). Спасибо, Луиза… Здравствуй, Октав.

Октав. А, Марта!

Мирей. Тетя Марта, я прошу извинения за то, что все еще не выбралась навестить вас: каждый день — какая-нибудь помеха.