Габриэль Марсель - Пьесы

Клод. Я открывал для тебя мир? Что это был за мир?

Эдме. Я не знаю.

Клод. Но вспомни дальнейшее. Первые месяцы нашего брака. Сомнения, охватившие меня. Длительные прогулки, которые ты совершала в одиночестве и возвращалась усталая, печальная, с непроницаемым лицом. На все, о чем я спрашивал, ты отвечала односложно; во мне накапливалась горечь.

Эдме. Ты мне не говорил об этом.

Клод. Любил ли я тебя в то время? Любила ли ты меня? Мы этого не помним, мы, может быть, не знали этого никогда. (Молчание.) Ты связала со мной свою жизнь, уверовав во взгляд, в интонацию. Взгляд, обещавший… что? Это таинственное обещание не было выполнено: вот и вся история нашей совместной жизни… ( После паузы.) И то же — когда я думаю о Боге. Я верил порой, что он говорит со мной — возможно, это была лишь экзальтация; она вводила в заблуждение. Кто я? Когда я пытаюсь постичь себя, я ускользаю от себя… Минуту назад мне казалось, что я ненавижу тебя; казалось, что я готов тебя убить, выгнать, топтать ногами… И вот это прошло… Ты не находишь, что ему везет?

Эдме. О ком ты?

Клод. Ты знаешь.

Эдме. Почему ему везет, Клод?

Клод. Потому что он скоро покончит со всем этим.

Эдме. Тебя не пугает смерть?

Клод. Нет… не думаю. Как бы то ни было, это единственный шанс человека. Даже если это — не дверь, которой предстоит отвориться.

Эдме. У тебя больше мужества, чем у меня.

Клод. Ты боишься быть судимой?

Эдме. Да… пожалуй.

Клод. A я — напротив… Явиться людям тем, кто ты есть, или… уснуть вечным сном.

Эдме. Почему ты улыбаешься? О чем ты думаешь?

Клод. Помнишь то место над Сен-Лу, где почва вдруг резко оседает? Там такой зеленый излом, в глубине его течет Равенуза, вдали — горы; в ясный день за долиной виднеются Три Клюва… Как-нибудь вечером, после обеда, можно поехать туда — как в самое первое время, и тогда…

Эдме (в страхе). Нет, нет, я не хочу…

Фелиси (за дверью). Подождите, мадемуазель, я предупрежу господина пастора. (Входит.)

Клод. Что, Фелиси?

Фелиси. Это мадемуазель Обонно с маленьким Рене: так она назвалась.

Клод. Почему вы сказали, что я здесь?

Фелиси. Ну а разве вы не здесь? (Клод и Эдме обмениваются взглядами.) Пожалуйста, входите, мадемуазель…

Входит молодая девушка, она ведет за руку малыша лет пяти, в руках у него — букет роз.

М-ль Обонно. Добрый день, сударыня, добрый день, господин пастор. Извините, что зашла в такой час: но Рене сегодня увозят, и мы провели весь день в беготне.

Клод. Напротив, это очень приятно.

М-ль Обонно. Нам тем более хотелось зайти сегодня, что это день вашей свадьбы.

Эдме. Двадцать первое декабря… верно, верно.

М-ль Обонно (обращаясь к Рене). Передай же букет госпоже Лемуан. Ну, можно ли быть таким неповоротливым! (Рене протягивает Эдме букет.)

Эдме. Это чересчур любезно…

Клод. Да, действительно…

М-ль Обонно. Сущий пустяк… как подумаю, в каком мы долгу перед вами!.. Его мать (указывает на Рене) поручила мне кланяться вам.

Клод. Как она поживает?

М-ль Обонно. Помаленьку, как всегда; но она не жалуется; и потом, как она говорит, «без господина и госпожи Лемуан один Бог знает, что было бы со мной».

Эдме. Почему?

М-ль Обонно. Разве вы не помните, что это вы устроили ее в приют на улице Мишель-Бизо?

Клод. Да, верно, она сейчас там.

М-ль Обонно. У дьяконесс на Мишель-Бизо. Как она говорит: «Все чрезвычайно добры ко мне».

Клод. Тем лучше.

М-ль Обонно. И она мне наказала передать вам, что она много молится за вас, господин пастор, хотя вы конечно же не нуждаетесь в ее молитвах, и также за госпожу Лемуан, и за мадемуазель Осмонду.

Клод. Спасибо, спасибо.

М-ль Обонно. Как мы всегда говорим, пасторы, как вы, на дороге не валяются.

Маленький Рене. А можно мне пожелать счастливого Нового года крестной?

М-ль Обонно. Дело в том, что он уезжает на Новый год к моей матери, в Шарант.