Евгений Пекки - Опаленные войной

В темноте разведчики преодолели заминированные заграждения и столкнулись с красноармейцами из боевого охранения. Закончился очередной рейд, который продлился больше месяца. Когда утром Начальник войсковой разведки объявил Орлову и Иволгину благодарность командования фронтом, они, привычно откозыряв, отчеканили: «Служим трудовому народу!»

С Алексеем Михайловичем Орловым мне довелось встретиться 9 мая в год 30-летия Победы. Крепкий, пожилой мужчина, с множеством орденов и медалей на темно-синем пиджаке гражданского покроя привлекал внимание и ветеранов, и молодежи. Меня представил ему ветеран войны из нашего управления, с которым они были давно знакомы. Орлов охотно отвечал на мои вопросы, но его другие постоянно прерывали, поскольку очень многим хотелось с ним поздороваться, вручить живую гвоздичку или просто пожать руку. Узнать мне хотелось многое и подробно. Договорились мы с ним встретиться уже в день освобождения Петрозаводска в конце июня. Официальные мероприятия в этот день закончились быстро и вскоре Орлов, как и обещал, пришел на Набережную.

Заговорили о войне. Вспомнили партизан. Товарищ мой спросил у Алексея Михайловича:

– А Вы давно бывали в Ламбас-Ручье, Великой Губе, Кяппесельге, там где ходили тропами разведчика?

– В Кижах был в прошлом году, а в этих местах давно не доводилось, считай с войны.

– Если хотите, можем прокатиться. Погода хорошая, да и вспомните молодость.

– Так это же далеко. На машине километров двести пятьдесят добираться. По плохой грунтовке весь день уйдет, а то и два.

– Можно и быстрее. Думаю, гораздо быстрее уложимся. Пойдемте к причалу.

Вскоре мы уже мчались на милицейском катере, на подводных крыльях в сторону Ламбас-Ручья. Высадились на теплоходной пристани.

Орлов вспоминал, где, как и что происходило. Сопровождал нас молодой председатель сельсовета, он и давал необходимые разъяснения.

– Здесь конюшня была.

– Сгорела от молнии года три назад.

– В школе финская казарма была.

– Отремонтировали. Занятия там идут. Сейчас, правда, каникулы, так закрыта.

– Вот тут комендант Пернонен жил, – глянул он на красный флаг над домом.

– Сельсовет там сейчас, зайдемте.

Мы зашли впятером. За нами уже потянулись любопытные ребятишки.

Орлов, огляделся в комнате.

– А стол тот же самый, – сказал он, глянув на двухтумбовое дубовое сооружение, – на него тогда взрывная волна пришлась и дверям досталось, – погладил он посеченное осколками, крепкое свежевыкрашенное дверное полотно.

– Где вы высадились, помните?

– Конечно, вон в конце деревни.

Мы подошли к старой баньке на берегу. Из-под крыши ее валил дым, банька топилась по-черному. Была суббота и, похоже, хозяин дров не жалел.

Из баньки вышел сгорбленный старик и опираясь на палку, прихрамывая, пошел было к дровянику.

– Здоровы будете, Василий Степанович, – поздоровался с ним председатель.

– А, это ты, Гришаня, ну здравствуй, – ответил ему тот, подслеповато вглядываясь в него и нашу группу.

– Вот тут товарищи интересуются партизанами. Как комендатуру разгромили, Вы же тогда здесь жили. Помните, наверное?

– Как же не помнить, – он сел на колоду и оперся двумя руками на свою суковатую палку.

– Орлов тогда, участковый наш с товарищами это совершили. Вечная им память. А финны потом всю деревню перешерстили. Человек десять арестовали как пособников и в лагерь отправили.

– А Вас не тронули?

– Плетей и мне досталось, шрамы до сих пор есть, но я молчал, никого не выдал.

– Вот бы Вам с Орловым снова встретиться?

– Да, было бы что вспомнить. Это я ведь тогда его обогрел, еды на дорогу дал, на коменданта вывел.

– Так тебе, Грибанов, может орден надо было дать? – не сдержался Орлов, подойдя вплотную к старику.

Тот вскочил, опираясь на палку и, широко открыв глаза, всмотрелся в говорящего: Алексей Михайлович, живой значит?

– Живой как видишь, а вот Мунакова Петра в Великой Губе повесили, хотя он мне родственником не был, а наоборот, с финнами сотрудничал. Ошибочка у них вышла. Значит, Родина не оценила твой подвиг?

– Почему же? Восемь лет отсидел от звонка до звонка.

– Мы на его реабилитацию документы послали, вмешался председатель, – вы же знаете сколько тогда невинных людей по чужим наветам во «враги народа» записали и по 58 статье в лагеря отправили. Сейчас многих уже реабилитировали.

Подошел в это время рослый белобрысый, синеглазый парень, лет двадцати пяти. Поздоровался со всеми за руку.