Евгений Пекки - Опаленные войной

– Видишь, Лёша, с отцом твоим про войну вспоминаем, – пояснил ему наш разговор председатель. Он нам представил парня: «Это Грибанов младший, Алексей Васильевич. Перспективный парень. Сельхозтехникум окончил, армию отслужил, бригадиром теперь на полевых работах».

– Бригадиром? – вскинул на него пытливый взгляд Орлов, – ну, что ж, дело хорошее.

– А вы разведчиком были? – парень восхищенно смотрел на ветерана и его награды. Глаза его не могли оторваться от знака «Почетный чекист», который сверкал на лацкане синего пиджака.

– Был.

– Вам повезло. Я бы тоже в разведчики пошел. А отец, вот здесь, в оккупации был. Хлебнул он горя. Бывает, кричит во сне, а то проснется ночью и сидит возле бани курит. Я ему всегда говорил, что правда, она свою дорогу найдёт. А в прошлый год к нам финны приезжали. У нас ведь с ними дружба. В гости звали, хотят опытом делиться. Сельское хозяйство у них, ведь и, правда, на высоте. Через неделю наша районная делегация в Йоэнсу едет и меня включили.

– В Йоэнсу, говоришь? Да, меняются времена.

Наш катер, выйдя из залива, набрал обороты и поднялся на крыло. Под звон колоколов Кижского собора, вздымая волны, понесся он к Петрозаводску. С кормы в лучах заката хорошо была видна сгорбленная фигурка старика, сидящего возле бани на колоде, вскоре она стала неразличимой и пропала из виду совсем.

Когда началась война, Лие исполнилось шестнадцать лет. Она только что окончила 9 классов и уехала на каникулы к бабушке. Ей нравилось в карельской деревне проводить лето. Она родилась там и до пяти лет прожила. Потом ее отца перевели по службе в Саранск, пришлось уехать вместе с ним и Лие с мамой. Деревенька, где был бабушкин дом, стояла на реке Олонке недалеко от Ладоги, куда с местными ребятами она ходила купаться. Всем сердцем девчонка любила и бабушку, и ее деревеньку, и все, что ее окружало. В Саранске, были у нее и подруги, и друзья, но возвращаться каждый раз сюда, где все было с детства знакомым, всегда особенно приятно. Здесь в деревенском бревенчатом доме с огромной русской печкой даже запах был другой. А как ей нравилось с соседскими девчатами ходить на вырубку за малиной и слизывать с блюдечка пенки от только что сваренного варенья, которое так мастерски делала ее бабушка. А как вкусны были карельские ватрушки из ржаной муки с картошкой, у которых было смешное название: «калитки». Это было объеденье, особенно если были они горячими, только что из русской печки и со свежим маслом.

Сообщение о войне свалилось на деревню из черного репродуктора на столбе, как гром среди ясного неба. Сразу вся жизнь пошла как-то по-другому. Беззаботное детство кончилось. У взрослых сделались лица озабоченными, а сводки Информбюро приносили все долее тревожные вести. Обсуждала нахлынувшую на страну беду даже школьная детвора.

Ведь еще совсем недавно, когда они учились в школе, то собирали металлолом для Красной армии и флота. Одни собирали его на строительство танка, другие на сторожевой корабль. Среди взрослых тогда проводились денежные сборы: «На постройку истребителя» или «на новую подводную лодку».

С некоторыми странами у СССР был заключен мирный договор, однако все знали, что должны быть готовы воевать и относились к этому серьезно. Школьники гордились друг перед другом значками ГТО, ОСАВИАХИМ, спортивными разрядами и пели песни, которые слышали каждый день по радио: «Если завтра война, если завтра в поход…» или «От тайги до Британских морей Красная армия всех сильней».

Лия, как и ее сверстники, была уверены в том, что Красная Армия непобедима и врага мы будем бить только на его территории.

В кинотеатрах тогда крутили фильм «Трактористы». И взрослые, и подростки обожали этот фильм, а девчонки влюблялись в лихого артиста Николая Крючкова, который прыгал на танке через мосты и давал полторы нормы на тракторе. Была, правда, недавняя Финская война о которой взрослые не очень любили рассуждать. Говорили. Что потери у нас были большие. Но ведь главное было то, что СССР одержал очередную победу и присоединил к себе ряд финских территорий. Значит, мы опять победили, значит у нас самая лучшая армия. Лихо, распевая о том, что «…маршал Ворошилов – первый красный офицер, сумеет постоять за СССР!», все верили в это утверждение безоговорочно.