Андрей Жиров - Путь в космос

К у л и к о в. Острить будем потом, молодой человек. (Продолжает.) Теперь о радиационной опасности. Одна частица высоких энергий способна уничтожить десять тысяч живых клеток. Десять тысяч!

Г о р ш и н. Есть еще вопросы? Нет. Кто хочет высказать свое мнение?

Т о м и л и н. Разрешите?

Г о р ш и н. Пожалуйста, Аркадий Семенович!

Т о м и л и н. В мире началось черт знает что: космическая лихорадка, как в свое время золотая. Просто стихийное бедствие. Было бы смешно отрицать известную ценность полученных из космоса научных сведений. Но человечество не покатилось бы назад к первобытности, если бы и не увидело обратного лика Луны.

Д у м е н к о. Это, положим, явная чушь.

Г о р ш и н (укоризненно). Алексей Тихонович! (Томилину.) Продолжайте, прошу вас.

Т о м и л и н. Ну хорошо, хорошо, успокойтесь. И если уж так приспичило, то вначале по логике вещей следует провести полет человека по баллистической траектории. Тут вам всё — и отработка техники, и перегрузки, и невесомость. Шажок за шажком. Об этом и надо написать в докладной.

К у л и к о в. Прекрасное предложение. Я за него.

Ж е н с к и й г о л о с. Еще раз проверим метеорную опасность.

С в е т о в. Стоит подумать, Сергей Павлович.

К р у т о в. В этом предложении заложен известный смысл.

К у л и к о в. Уточним влияние невесомости.

Т о м и л и н. Слава богу, кажется, хоть с этим соглашаетесь.

Настороженная тишина.

К о р о л е в (после долгой паузы). Я много думал и об этом. Баллистический полет займет всего пятнадцать минут. Невесомость, Филипп Филиппович, коснется человека лишь на пять минут. Нет, наши возможности шире, и не использовать их просто недопустимо.

Т о м и л и н. Десять полетов, пятьдесят минут. Опыт.

Д у м е н к о (зло). Шажок за шажком.

К о р о л е в. Деньги уметь считать, Аркадий Семенович, должны не только финансисты, но и ученые.

Т о м и л и н. Не очень ясно.

К о р о л е в. Да поймите вы, осуществление баллистического полета потребует не меньших средств, а для человека — не меньшего риска! Полета вокруг Земли — вот чего требует наука.

Д у м е н к о. Не шажка, а решительного шага, и, может быть, даже дерзновенного.

Т о м и л и н (бешено). Да что вы все прицепились к моим шажкам?! (Бросает на стол мешочек с землей.) Взгляните!

Г о р ш и н. Что это?

Т о м и л и н. Земля Байконура. (Достает из мешочка щепотку земли.) Сердце у вас не щемит при виде ее? Тысячи лет она ждет человеческой ласки, заботливых рук. Потрогайте: суха, как мумия. Дать этой землице один глоток воды — и она одарит нас своей щедростью. Каналы, оросительные системы надо сооружать в казахской степи. А вы египетские пирамиды строите!

К у л и к о в (примирительно). Сергей Павлович, Алексей Тихонович, мы ведь не враги вашим идеям, не враги прогресса. Я бы лично никогда не рискнул. Невесомость! Враг номер один. Кто знает, может, полчаса невесомости — и… смерть. Мы не ретрограды, нет. Но представьте, что эксперимент не удался или, не дай бог… Как мы будем смотреть в глаза ученому миру?

К а л ю ж н ы й. Полеты животных вас не убедили?

К у л и к о в. Нет, Вячеслав Федорович. Нет!

Д у м е н к о. Извините меня, Филипп Филиппович, но от вашей осторожности попахивает научной трусостью, если хотите.

К у л и к о в. Алексей Тихонович!

Д у м е н к о. Других слов не нахожу.

Г о р ш и н. Кажется, мы начинаем повторяться.

Г о л о с а. Все ясно.

— Пора закругляться.

— Что ясно?

Г о р ш и н. Сергей Павлович, вам заключительное слово как докладчику.

К о р о л е в. Два слова. Наши дети, внуки — будущее планеты Земля. Будущее! Ради него мы живем, мыслим, собрались сегодня в Академии наук. Вы воюете, товарищ Томилин, с будущим, а мы прогнозируем его и по мере сил строим для таких мальчишек и девчонок, как ваш внук, как моя дочь. Вы, Аркадий Семенович, очень опасный для науки человек. Вы используете веские на первый взгляд аргументы. Они легко воздействуют на неподготовленные умы. Тут забота и о народной копейке, и о благе народа. Куда уж дальше! Кто может выступить против! Но я выступлю, ибо все, что вы говорите, — типичная ограниченность мышления, консерватизм чистейшей воды. Опыт нашей ленинской партии учит нас смотреть вперед, намного вперед…

Г о р ш и н. Вспомните первые пятилетки, годы индустриализации! Извини, перебил тебя, Сергей Павлович.

К о р о л е в. Верно. В те годы немало голосов было за сатин да за ситчик. Партия не согласилась, народ ее поддержал, хотя пришлось потуже затянуть пояса.