Тамара Злобина - Рыжая Кошка. Роман

В Фергану уезжал с чувством выполненного долга, пообещав на прощание маме, что непременно буду звонить. С отцом распрощались по-мужски, крепко пожав друг-другу руки. Мама и Наташа стояли на крыльце и махали мне вослед.

Дорога ровным полотном стелилась под колёса машины, но уезжать совсем не хотелось, не хотелось покидать дорогих моему сердцу людей. Обстоятельства вынуждали делать это: увы, я не свободен. Слишком много у меня было обязанностей в этой жизни, как, впрочем, и у каждого из нас…

Вот и уехал Сабир Усманович домой, а я осталась в незнакомой мне семье. Хотя семьёй назвать двух стариков можно с натяжкой. Скорее это осколок от некогда большой семьи. Этот вывод я сделала при первом знакомстве с родителями Сабира Усмановича. По своей семье мерила: ситуация казалась похожей.

Однако через неделю обитания в новой среде, поняла, что поспешила с выводом. Эти двое пожилых людей, прожив рядом целую жизнь, сохранили те чувства и отношения, которые составляют основу семьи: уважение, душевную теплоту, заботу друг о друге и о людях, живущих рядом.

Глядя на этих двух стариков, я поняла, что наша семья очень сильно проигрывает им, причём по всем позициям. От нашей семьи так и веет холодком, равнодушием друг к другу и накалом «высоких» эмоций» на грани срыва, от стариков Усмановых – пониманием и доброжелательностью.

Халима-апа приняла меня сразу так, словно давно и хорошо знала меня. И я старалась отплатить старой женщине тем же: теплотой и уважением. Её муж, Усман-ака, сначала показался мне через-чур строгим, порой даже сердитым, но очень быстро я начала привыкать к его строгому выражению глаз, к твёрдому малоулыбчатому лицу.

Меня вполне всё устраивало: я не лезла к ним, а они не досажали мне чрезмерной опекой, не требовали особого внимания, не третировали подозрениями. Сложилось некое устойчивое равновесие. Этому поспособствовал и мой выход на работу: уходила я из дома в восемь утра, а возвращалась в восемь вечера, так что времени на общение оставалось немного.

Итак, впервые в своей жизни, я вышла на работу. Можете себе представить, как я себя чувствовала в первые дни? Думаю – да, ведь каждый из нас когда-то впервые в жизни начинал свою трудовую деятельность. Собственно, выполнять рабочие обязанности, на меня возложенные, особого труда не составило: тут я была прилежной ученицей, впитывая всё, чему меня учили.

Труднее было привыкнуть к большому, шумному коллективу института, ко множеству разговоров, мнений, ко множеству личностей. Уверяю вас, их количество намного больше, чем в нашей шумной школе. Нелегко было привыкать ко множеству взглядов: порой любопытных, испытующих; порой насмешливых, критических; порой – доброжелательных, подбадривающих. Несмотря на это, через месяц я уже не чувствовала себя «чужеродным элементом» в институтской среде.

Однажды вечером, возвращаясь после работы домой, я столкнулась с Каримом Атабаевым, и от неожиданности шарахнулась в сторону. Он увидел мой испуг и виновато улыбнулся:

– Здравствуйте, Наташа-хон.

– Здравствуйте.

– Вижу, что вы на меня в обиде? – фраза прозвучала полу-вопросительно, полу-утвердительно.

Не стала кривить душой, перед этим странным, не совсем приятным мне человеком:

– Да, я на вас обижена, и думаю, что имею на это основание.

– Конечно, – совершенно убитым тоном согласился Карим Атабаевич, – я виноват и перед вами, Наташа-хон и перед Сабиром… И прошу у вас прощения.

Разговор становится навязчивым, и чтобы поскорее закончить его, призналась:

– Я вас давно простила.

– Правда? – как ребёнок обрадовался Карим, расплываясь в улыбке. – Вы очень добрая, Наташа.

Такая реакция Атабаева немного обескуражила меня, и я не находила слов ему в ответ, а тот, видимо, по своему истолковав моё молчание, начал рассказывать о том, какую головомойку в тот вечер ему устроил Сабир.

Карим всё повторял и повторял с полной убеждённостью:

– И правильно сделал! Правильно сделал! Я вёл себя, как самая настоящая свинья…

Представив Атабаева в обличье хрюшки у корыта с кормом, я невольно улыбнулась.

– Вот я и развеселил вас, – отреагировал собеседник, довольный тем, что я изменила свой гнев на милость.

– Вы с работы, Наташа-хон?

– Да.

– И куда направляемся, если не секрет?

– Домой.

– Какие исчерпывающие ответы! – засмеялся Карим. – И так просто и понятно: домой… А домой – это куда?