Кирилл Простяков - ПЁС

В комнате стоял небольшой письменный столик. Руслан повернул на него голову и, привыкнув к полу-темноте, увидел разбросанные тетради с ручками, спрятанными под вырванными листами.

– Как в институте? – спросил он.

– Ты не знаешь, откуда столько злобы к новым лицам?

– Знаю. Они просто завидуют этому лицу. Зависть – человеческий порок, он легко объясним. И даже каждому ясен. Так что ты не думай, что они относятся к тебе неуважительно только потому, что ты есть на этом свете. Всё завязано на зависти.

– А чему им завидовать? Я особенная? Я как-то выделяюсь среди них?

– Конечно. Ты красивая.

– Преувеличиваешь.

– Я бы сказал, преуменьшаю и даже недоговариваю. Сама подумай: люди завидуют тем, кто красивее них. У вас там много девушек?

– Почти все, кого я вижу – бабы.

– Тогда это более, чем понятно. Не бери в голову. Успокойся и спи, раз уж хотела.

– Я не хочу спать.

– Значит, ты захочешь рассказать мне что-нибудь.

– А что? – спросила она.

– Расскажи мне о своей жизни. Я почти ничего не знаю… Помню твой рассказ при нашем первом знакомстве, но… не более.

Вероника подняла голову. Она чуть ли не дышала ему в нос: настолько близко было к нему её лицо.

– В семнадцать мой отец устроил меня в ателье. Я никогда не любила такие вещи, но это была моя первая работа. Папа договорился с одной маминой знакомой, мне дали хорошее место, платили деньги. Но я ненавидела некоторых девушек, которые со мной работали. Тогда у меня был парень. Паршивый тип, но он мне нравился…

– Интересно, – проговорил Руслан.

– И дело было в нём. Оказалось, что та, с кем я работала, когда-то там давно с ним трахалась. Я узнала об этом, но не устраивала каких-то разговоров на эту тему. В конце концов, это было давно и, может быть… Может быть, я просто пыталась себя успокоить. Но не вышло. Она сказала мне прямо в лицо, что я встречалась с бабником, который попросту собирался меня использовать. За эти слова я вырвала ей половину волос, сломала витрину и чуть не лишила её глаза.

– Мать моя… А ты плохая девочка.

– Начался скандал. Меня не просто выгнали с работы, но и заявили, что я опозорила свою семью этим поступком. Отца знали многие, много связей, много денег…

– Знакомо, – сказал Руслан.

– Он тогда и решил, что мне пора жить отдельно. Через год я оказалась здесь. Собиралась жить в Москве, но попала в Химки. Здесь не так уж и плохо, так ведь?

– На самом деле, без тебя я бы тут не выдержал, – ответил он с честностью.

– А ты… ты меня использовал?

Вероника ждала, пока Руслан ответит. Тот ещё не решался рассказать, зачем она ему понадобилась в тот день.

– Если бы я знал, что всё так выйдет… Я бы всё равно поехал по тому адресу.

– Ты не ответил.

– Зачем отвечать, если ты всё знаешь?

– Нет, Руслан. Я ничего не знаю.

– А что изменится, если я отвечу?

– Я просто пойму, какой ты человек, – сказала Вероника.

– Думаешь, тебе это удастся с одного слова? Хорошо… Да. Я хотел тебя трахнуть и сделал это. Я этим не горжусь и не живу с тобой ради секса. Это было свинство… Но я не оставил тебя в том притоне, я погнался за тобой, я выстрелил человеку в руку, я был готов убить там каждого, кто хоть бы попытался до тебя дотронуться этими, сука, шприцами!

Руслан и не заметил, как его голос начинал кричать. Вероника отдалилась. Она уставилась даже не в экран телевизора, а в пустую стену. Он понял, что этими словами ей нагрубил, но не хотел больше чего-то от неё скрывать. Ложь только губила эти отношения.

– Я был в детдоме.

Она повернулась на него. Он заметил на её глазах падающие слезинки. Вероника обняла ноги.

– Когда?

– В двенадцать лет, – сказал он, сбавив тон. – Знаешь, когда говорят, что ты побывал в детском доме в России – это способно напугать. Нигде больше нет таких мест, какие есть в этой стране. В них содержат не детей, а животных. Они словно хотят сотворить из них зло, армию с высшей степенью ненависти ко всему живому. Они не пытаются их спасти. И… Я был там… был там целый месяцу. И мне этого хватило, чтобы передумать…

– Передумать?

– Да. Передумать жить дальше. В тот момент я потерял единственного человека… прямо на своих глаза. Она клялась остаться со мной до конца. Но и она не осталась… А затем я оказался один. Совсем.

Она не сдержалась. Фёдоров даже не успел понять, как вызвал в ней жалость к себе. Вероника коснулась своими губами его рта. Он в очередной раз ничего не заметил.

Ночью, когда они вместе спали, когда в полнейшей тьме Руслан в обнимку прижимал её к себе, он захотел пойти в туалет. Ему пришлось мягко встать с подушки, а после пойти по будто липнущему к ногам паркету. Фёдоров сделал своё дело, но позже у него появилось желание вдохнуть яду. Он открыл окно на кухне. На подоконнике появились снежинки, было холодно, но в то же время очень приятно оказаться после чего-то горячего среди чего-то замёрзшего. Внизу, под окном, разложились сугробы, всё укуталось под белым пледом. Руслан почти забыл, как оставлял свой телефон на кухонном столе. Он повернулся на него и увидел мелкий красный цвет, мигающий в углу экрана. Фёдоров подобрал мобильник и нашёл там около десяти пропущенных вызовов. Ему всё это время пытался дозвониться Маркос. Руслан знал, что тот, скорее всего, ещё не спит. Ведь Соломонов никогда не названивал столько раз.