Кассия Сенина - Восточный экспресс

– Я вижу, вы справились, – сказал он, когда объявили перерыв на обед и она вышла из кабинки, радостная и слегка возбужденная. – Поздравляю!

– Спасибо! Но у меня есть некоторые вопросы по терминам…

– Обсудим после, сейчас я хочу вас познакомить кое с кем. А, вот и они!

Ставрос улыбнулся и приподнял руку в знак приветствия, и Дарья проследила его взгляд. От прохода между рядами театра, в виде которого был устроен конференц-зал, к ним шел элегантный брюнет с поразительно красивым лицом, а за ним женщина, которую Дарья в первый момент не рассмотрела, поскольку попросту обомлела: «Неужели это…»

Да, это был он: через несколько секунд Алхимик представил друг другу Дарью и Феодора Киннама с его женой Афинаидой.

– Рад познакомиться! – сказал великий ритор. – Но я уже успел узнать о вас: я ведь тоже знаю русский и только что слышал, как московиты вас хвалили, перевод им явно понравился.

– Приятно слышать. – Дарья смущенно улыбнулась. – Честно говоря, поначалу мне было страшновато…

– Поначалу всем страшновато! – Афинаида засмеялась. – Но Севир никогда не имеет дела с плохими специалистами, и если он вас пригласил, это само по себе уже рекомендация.

– Да, господин Ставрос очень разборчив, – кивнул Феодор с улыбкой. – Но в науке разборчивость – полезное качество.

– Запоминайте, госпожа Феотоки! – сказал Алхимик. – Вам это может пригодиться в будущем. Феодор с Афинаидой – ваши коллеги-литературоведы, поэтому пользуйтесь случаем, спрашивайте, советуйтесь. Хорошие ученые всегда с удовольствием помогают начинающим, не так ли, Феодор?

– Сущая правда! – подтвердил тот. – Кто не хочет помочь младшему коллеге, тот по определению завистник, и настоящего ученого из него никогда не выйдет. Так что не бойтесь быть навязчивой, госпожа Феотоки!

В первый момент Дарью ошеломило то, что Ставрос представил ее Киннамам в качестве коллеги, ведь она еще ничего не решила по поводу своего возможного будущего в науке. Но она тут же подумала, что действительно ничто не мешает узнать у них что-нибудь полезное. Кто знает, что и как может пригодиться в будущем!

– Значит, вы тоже занимаетесь византийской литературой? – спросила ее Афинаида.

– Да, то есть… Я училась на новогреческой филологии, это еще в Сибири, но после института не занималась литературоведением, вот только теперь подумываю…

– Для вас еще всё впереди! Я вообще пришла в науку после десяти лет полного выпадения из нормальной жизни, но ничего, быстро наверстала упущенное. Главное – желание и целеустремленность, тогда всё получится!

– Думаю, надо двигаться на обед, – заметил Ставрос. – Перерыв не такой уж большой, как кажется.

– Ой, да, пойдемте, я проголодалась! – воскликнула Афинаида. – Мы завтракали в самолете, довольно рано…

– Тогда тем более поспешим, – сказал Алхимик и добавил низким, почти урчащим голосом: – Голодная женщина – это ужасно!

– А голодный мужчина – вообще сущий ад! – патетически отозвалась госпожа Киннам.

Дарья рассмеялась вместе со всеми, но на ее щеках вспыхнул румянец: говоря последнюю фразу, Ставрос взглянул на нее, и его слова внезапно обрели второе дно… Только вот с чего она взяла, будто он хотел вложить в них определенный подтекст нарочно для нее?! Неужели он был прав, еще в поезде намекнув на «неудовлетворенное желание»?!.. Дарья почувствовала, что ее щеки попросту горят, и даже приложила к ним ладони – в этот момент, напротив, холодные словно с мороза.

Между тем они вышли на улицу. Погода в Дамаске стояла совсем летняя – градусов двадцать пять. Однако по здешним меркам это была весна, и Дарья порадовалась, что конференцию не стали делать летом.

«Нет, я не буду думать о его намеках! – решила она. – Да никаких намеков, может, и нет! Всё это глупости. Лучше надо и правда пользоваться возможностью пообщаться с Киннамами… Подумать только, я буду обедать с самим автором „Записок великого ритора“, кто бы мог представить! Лари ахнет, когда я расскажу ей!» – И она заулыбалась. Да, теперь точно будет что рассказать по возвращении!

Она вздохнула полной грудью и огляделась по сторонам. Воздух весеннего Дамаска ей нравился – сухой, легкий и приятный. Но сразу было заметно, что находишься на другой широте, чем столица: свет падал иначе, по-другому ложились тени, иначе смотрелись на солнце дома и деревья – было бы трудно описать, в чем именно заключаются эти отличия, однако они явственно ощущались, придавая всему окружающему особенное очарование. Пахн уло печеностями – вероятно, из лавки на противоположной стороне неширокой улицы, по которой они шли к гостинице. На первый взгляд казалось странным, что обед для участников конференции не организовали прямо в здании Университета, но, просидев три часа на одном месте, постоянно напрягая ум и внимание, Дарья поняла, что это разумное решение: даже такая небольшая прогулка позволяла размяться и проветриться. Несколько солидных бородатых мужчин, заседавших в чайной, с любопытством глазели на проходившую мимо толпу ученых мужей и жен; один, встретившись с Дарьей глазами, приветливо улыбнулся. Она вспомнила, как удивляла ее эта приветливость, когда она только обживалась в Византии, – а вот, привыкла: сейчас это воспринимается, как должное…