Dante Inanis - Машины морали, машины любви

– Того, что ты называешь словом «всего».

– Вселенной?

– Можно сказать и так, – Ал небрежно качнул головой.

Майкл попытался вспомнить способы выявления шизофрении. Нужно было найти явные парадоксы в мышлении или расхождения с реальностью. Для этого следовало составить цельную картину.

– Значит ты живёшь с начала вселенной?

– Существую…

– Между словом жить и существовать есть разница? – уточнил Майкл.

– Есть. Значительная. – Ответил Ал. – Сейчас я живу. А вообще существую.

– Что это значит?

Ал остановился прямо напротив Майкла:

– Когда ты придумываешь идею – она оживает. Она волнует, – Ал показал рукой волну, – переполняет восторгом, влияет на твои мысли и поступки. Если что-то влияет – значит оно живёт.

Майкл немного смутился. Попятился назад, напряг память. И с негодованием воскликнул:

– Что это за новое определение жизни?! Если что-то влияет, то оно живёт? Да всё влияет! Но не всё живёт. Умершие люди тоже влияют на нас, волнуют воображение, но они не живы.

Ал приблизился и подтвердил:

– Вирусы тоже влияют, но они не живы. Это потому, что человек провёл условную черту между мёртвыми и живыми. Мёртвые порой влияют на наши поступки, но весьма ограниченно. Их сила похожа на силу вируса. Каждый человек оставляет свой след в памяти и поэтому никогда не умирает для общества людей. Все помнят законы Ньютона, но мало кто уже помнит, каким был этот человек, чего он хотел, боялся или желал. Его страсти ушли и больше не властны над вашими судьбами.

Майкл перебил:

– Красивая аналогия, не спорю! Но далеко не все люди оставляют СВОЙ след.

– Правильно, – согласился Ал, – вообще никто не оставляет СВОЙ след.

– Как это? – удивился Майкл.

– Люди ступают чужим следам, делая их глубже. Поэтому никакой их шаг не пропадает бесследно. Поступки существуют намного дольше, чем кажется.

Майкл медленно попятился, пока его спина не упёрлась в стену. Он хотел отойти подальше, словно мыслям требовался дополнительный простор. Он никогда не задумывался над тем, как люди оставляют следы. Идея о том, что последствия складываются, никогда не приходила Майклу в голову.

– Видишь, – Ал показал пальцем прямо на Майкла, – эта идея заставляет сердце биться чаще, ты возбуждён и ощущаешь, что твоя жизнь изменилась, как только ты почувствовал красоту идеи. Разве она не живая?

– Хм! – Майкл фыркнул и постарался вспомнить критерии жизни из биологии: – Разве идеи эволюционируют? Размножаются?

– Конечно, – подтвердил Ал, – они изменяются, переходят от человека к человеку, живут и умирают вместе со своими хозяевами. Они живут в людях, а существуют на страницах книг и в цифровых носителях. В этом разница.

Майкл постарался подытожить:

– Выходит, если ни на что не влияешь, то – существуешь. А если влияешь – значит, живёшь?

В этот самый момент послышался звук перетаскиваемого железа. Майкл вздрогнул. Ал поднят голову вверх и сделал несколько шагов, словно что-то рассматривал на потолке.

– Ты не заходил в гости к соседке? – Ал внезапно рассмеялся.

Майкл покачал головой.

– Поэтому и гремит, – объяснил Ал.

Майкл хмыкнул:

– Как это связанно?

– Почему бы тебе не узнать самому?

– Там живёт женщина пожилых лет, и у меня нет причин мешать ей.

Ал вдруг сделался серьёзным:

– Этот парадокс раздражает даже меня.

– Какой парадокс? – насторожился Майкл.

– Потребность внимания и страх беспокойства.

Майкл пожал плечами. Сейчас он думал совсем о другом.

* * *

После митинга коллеги принялись уговаривать Майкла не отменять намеченный вечер. И хотя Майкл не собирался соглашаться, Ал легко переубедил его.

Гости расположились в знакомой комнате. Раскладной овальный стол на паучьих ножках обычно предназначался для настольных игр типа Каркассон. Стол вмещал восемь персон, обеспечивая максимальный комфорт общения. Люди могли обсуждать что-то вместе, а могли условно поделиться на две или три группы. По бокам умещалось шесть человек, а с торцевой стороны сидел Майкл. Сегодня на противоположной части стола добавился его новый знакомый Ал. По левую сторону от Майкла находились: Виктор, Мо и Нэнси, а по правую: Паоло, Рене и Рейчел.

Виктор источал жизнерадостность и счастье и выражал яркую заинтересованность сегодняшним вечером. Мо отражала его радость. Нэнси как обычно смотрела бы в противоположную от Виктора сторону, но так как теперь там находился Ал, её взгляд был уставлен вниз, а голова наклонена немного набок, словно у Иисуса на «Тайной вечере».