Валентин Катаев: Поэт

Я с гривуазной куртизанкой на фешенебельной машине

Люблю лететь по Ришельевской пить кюрасо на Ланжерон…

Аметистов(с отвращением, закрывая дверь). А рубленые котлеты ты не любишь? Тьфу! Голодранец.

Аметистов идет по коридору.

Эстрада. Выступает Орловский.

Орловский.

Еще пожар на гребнях крыш

Бушует при народных кликах,

Еще безумствует Париж

И носит головы на пиках,

А уж, подняв лицо от карт,

В окно своей мансарды тесной

На толпы смотрит Бонапарт —

Поручик, миру не известный.

С улыбкой жесткой на лице

Он, силой внутреннего взора,

Проводит отблеск термидора

На императорском венце.

Публика холодно похлопывает. Орловский с презрительной улыбкой идет на свое место и садится рядом с Тарасовым.

На улице два выстрела.

Орловский(Тарасову) . Ну? Стоит им читать? Что они понимают в настоящих стихах?

Тарасов.А по-моему, Сережа, твои стихи им понравились.

Орловский.Ты думаешь?

Тарасов.Безусловно.

Орловский.А тебе?

Публика начинает нетерпеливо стучать ногами и аплодировать.

Голоса.Тарасова! Тарасова!

На эстраду из-за кулис выходит Аметистов и сзади наклоняется к Тарасову.

Аметистов.Сейчас я тебя выпущу.

Тарасов.А дублоны?

Аметистов.Будут.

Тарасов.Я их не вижу.

Аметистов.Можешь мне поверить. Еще не подсчитали кассу. Как только подсчитают, сейчас же получишь.

Аплодисменты усиливаются. Крики: «Тарасова!»

Публика нервничает. Я тебя умоляю. Иди.

Тарасов.Пистоли! Пезеты! Рупии!

Аметистов.Клянусь матерью. Святой истинный крест.

Тарасов. Но имей в виду, Аметистов!

Аметистов.Конечно. (Идет к рампе, объявляет.) Сейчас выступит поэт (делает паузу) Николай Тарасов.

Взрыв аплодисментов. Тарасов встает. Поэты тоже хлопают.

Аметистов воровато уходит на цыпочках за кулисы.

Орловский.Видишь, как тебя любят. Что ты будешь читать?

Тарасов(похлопывая себя по карману). Я тебе еще не читал. Новенькое. (Идет к рампе.)

Голоса из публики.Тарасов, «Зимнюю ночь»! «Рыбаков»! «Фальстафа»! «Сказку»!

Тарасов.Зачем? У меня есть новое. Только что написал. Сейчас попробуем. (Вынимает из кармана клеенчатую общую тетрадь, на которой выскоблены якоря, сердца, инициалы – типичная гимназическая общая старенькая тетрадь. Похлопывает по ней ладонью.) Еще горяченькие. Только что из духовки. (Читает.) «Море». (Задумывается.) А может быть, и не «Море». Еще не знаю. Одним словом:

Посмотри, как по заливу

Крепкий ветер волны пенит,

Свищет в мачтах, треплет вымпел,

Брызги свежие несет.

Посмотри, как круглый парус,

Голубого ветра полный,

Плоскодонную шаланду

В море яростное мчит!

Гуральник(наклоняясь к Орловскому). А? Это стихи! Это вещь!

Орловский.Помолчите!

Тарасов(продолжает, размахивая тетрадью).

Скрылся берег. Только парус,

Голубого ветра полный,

Только волны, только небо,

Только жемчуг за кормой.

Хорошо в открытом море

Среди синих брызг летучих,

Среди чаек в сизых тучах,

Между небом и водою

Ветру с парусом вдвоем!

Поэтесса(наклоняясь к студенту). Изумительно!

Студент.Недурно.

В это время отряд матросов и красногвардейцев занимает все входы и выходы. Среди них в одной двери – матрос Царев и Оля Данилова, в другой – солдат и т. д. Они слушают чтение. Их никто не замечает.

Тарасов.

Неужели ты не знаешь,

Неужели ты не видишь,

Неужели ты не хочешь

Оглянуться и понять,

Что в тумане тонет берег,

Что вокруг бушуют волны,

Вьются чайки в черных тучах,

Крепнет ветер штормовой.

Оля Данилова слушает в дверях, полуоткрыв рот.

Неужели ты не видишь,

Неужели ты не знаешь,

Что моя душа, как парус,

Переполнена тобой!

Овация. И вдруг голос Царева.

Царев.Здравствуйте.

Тишина. Публика видит в дверях вооруженных. Пауза.

(Поднимая маузер.) С места не сходить. Тихо. Что за собрание?

Тарасов.Вечер поэтов.

Царев.Какой политической организации?

Тарасов.Никакой. Мы политикой не занимаемся.

Царев.На! Собралось триста человек в одном помещении – и не занимаются политикой. Кому вы говорите! Чем же вы тогда занимаетесь?