Татьяна Соломатина - Роддом. Сценарий. Серии 17-24

ЧЕКАЛИНА

Вам всё равно, что отец ваших троих детей при смерти?! Ваш сын – без пяти минут убийца! Подлый, трусливый, гадкий, жадный…

Во время яростной отповеди 1-я жена Сазонова встаёт с колен и в конце Машиной реплики тоже преисполнена гневом, даёт Чекалиной пощёчину. Та даже не охает. С ненавистью смотрят друг на друга.

1-Я ЖЕНА САЗОНОВА

Когда МОЙ муж был при смерти – я день и ночь сидела у его постели!

Чекалина становится очень злой и гадко-язвительной.

ЧЕКАЛИНА

Вперёд! Посидите у постели! Когда! И если! – он придёт в себя – у вас будет шанс упросить его отмазать вашего щенка!

Смотрят друг на друга с такой ярой ненавистью, что вот-вот – и 1-я жена Сазонова поколотит Чекалину. В дежурку вваливаются Кабан с медсестрой; медсестра явно пытается его удержать.

КАБАН

(медсестре) Да угомонись ты!

Становится между женщинами.

КАБАН

Стоп-кран! (1-й жене Сазонова) Так, вышла! Я предупреждал: без самодеятельности! (медсестре) Выведи её!

Медсестра выволакивает 1-ю жену Сазонова чуть не за шиворот. На пороге та оборачивается и шипит Чекалиной:

1-Я ЖЕНА САЗОНОВА

Проклинаю тебя и твоё отродье!

МЕДСЕСТРА

Батюшки святы!

Медсестра выталкивает 1-ю жену Сазонова. Чекалина сверлит Кабана, всё ещё в запале. Вдруг ахает, схватившись за живот.

ЧЕКАЛИНА

Чёрт! Никто же не предупреждал, что схватка – это… схватка!

Поднимает взгляд на Кабана – на глазах слёзы, но находит силы рассмеяться. У Кабана – глаза перепуганного мальчишки.

КАБАН

Что?! Началось?! Надо Скорую!

ЧЕКАЛИНА

Мы в больнице!

Он жестами: «вот, блин, я мудак! Ну да!» Хочет схватить её на руки – она, смеясь сквозь выступившие от боли слёзы, отодвигает его.

(ЕВГРАФОВ.)

Разгром. Спит на полу, в одежде. Пустая бутылка водки. Открывает глаза. Встаёт, как солдат – ни тени похмелья, сонливости, усталости. Поводит головой: что-то изменилось в пространстве. Взгляд на Машину фотографию. Идёт к двери.

(МАРГО, ПАНИН, ЧЕКАЛИНА, КАБАН, ЕВГРАФОВ, ПЕРСОНАЛ, ПАЦИЕНТЫ.)

Марго и Панин (уже в «блатной» зелёной пижаме) курят на ступеньках. Марго немного кокетничает. Он – «в своих мыслях».

ПАНИН

Неизвестная в коме. Лихо вступил в должность, ничего не скажешь.

МАРГО

На белом коне!.. Вы простите за операционную пижаму.

Марго слегка смущена, чуть краснеет, вспоминая торс Панина. Он заметил, лишь слегка улыбнулся. Снова весь – по делу:

ПАНИН

Ментов вызвали?

МАРГО

Позвонили.

ПАНИН

И?

МАРГО

Как будто вы не знаете их песни: очухается, опомнится, муж-сожитель найдётся, сорок восемь часов не прошли, это вообще не наше дело.

Увидела приближающуюся «группу товарищей». Кабан ведёт охающую Чекалину к приёмному. Обращается с ней, как с хрустальной вазой – она шутливо отмахивается. Марго указывает в их сторону сигаретой. Скороговоркой:

МАРГО

А вот и любимая женщина Петиного интерна. Врач-уролог. Жена владельца казино, вчера вечером подстреленного собственным сыном.

ПАНИН

Нифига себе у вас тут Санта-Барбара!

Чекалину и Кабана нагоняет Евграфов.

МАРГО

А вот и интерн! … Марлезонский балет.

Тушит окурок в стоящей на парапете жестяной кастрюле, надевает гостеприимное радушное лицо, идёт навстречу трио, уже подходящему к ступенькам.

КАБАН

Привет, пацан!

ЕВГРАФОВ

Какой я тебе пацан!.. (Чекалиной) Ты как?

МАРГО

Мария Леонидовна, давно хватает?

ЧЕКАЛИНА

Только началось…

Панин тушит окурок. Узнаёт Евграфова.

ПАНИН

Привет, пацан!

ЕВГРАФОВ

Какой я тебе…

ПАНИН

Вам! Семён Ильич Панин, заведующий отделением патологии беременности.

Благожелательно протягивает Евграфову руку. Тот, через секундную заминку, протягивает свою.

ЕВГРАФОВ

Евграфов Алексей Григорьевич. Врач-интерн.

Смотрят друг другу в глаза. У Панина – добрая смешинка. Евграфов смягчается. Благодарит за вчерашнее:

ЕВГРАФОВ

Спасибо.

ПАНИН

Всегда пожалуйста!

МАРГО

Идёмте, Мария Леонидовна. (Кабану) Посторонним вход воспрещён!

КАБАН

Я не…

Марго становится к нему лицом к лицу. Он, наткнувшись на её колючий взгляд, жест руками «сдаюсь», очень уважительно смотрит.

(ПАНИН, МАРГО, ЧЕКАЛИНА, ЕВГРАФОВ.)