Александр Даниф - Поток подсознания. Издание 2-е, дополненное

до одуренья песни голосили,

а Борода заснул: меня не забывай.

Говно вопрос! Нас много, и мы сила!

Маратик наблевал вдруг. Мы гурьбой

ретировались с места преступленья.

Где Борода? Уехал. Боже мой…

Забыли пацана в столпотворенье.

Всё разрешилось просто. Он нашел

себя на предпоследней остановке,

а я зарекся обещать и ввел

в свой обиход похабные листовки.

Прости, дружище, глупый хоровод

погибших дней бездарно пролетает.

Корабль идет. Стенает эхолот.

Акулы ждут. И айсберг подплывает.

Ты пробудила во мне свет несказанно опасный,

краса, известно, времени подвластна.

Слова не погасить опять словами,

а нужно лишь стеречь пылающее пламя,

и сердцу предсказать положенные сроки

невозможно.

Переложенье мысли в предложенья строки

втеснить несложно.

И радоваться тускло упражнениям языка,

осознавая, что жить помогает только музы/ка.

Мне черствости страданием не оправдать.

И проявление ее на мелочность сознанья не списать.

Добиться отречения от язв в сердце твоем.

Тому нет оправданья никому ни в чем.

Человек не для того создан, чтобы терпеть поражения… Человека можно уничтожить, но его нельзя победить.

Э. Хемингуэй

(Если это Человек и Личность с большой буквы.)

Мужество есть презрение страха. Оно пренебрегает опасностями, грозящими нам, вызывает их на бой и сокрушает. Сенека

Или не берись, или доводи до конца. Овидий (Надо бы трижды подчеркнуть и зарубить на носу.)

Зрелость человека прекрасна, но и коротка по сравнению с тем временем, которое он тратит, чтобы ее достигнуть…

Б. Ахмадулина

(Поживем, увидим, но доживем ли?)

Пьяный город засыпает в полночь.

В это время просыпается страх.

Он заглядывает в слепые окна,

и он просит чего-нибудь пожрать.

Но он видит лишь распухшие лица,

по стенам размазанный дьявольский смех.

Не много таких, кто его не боится,

сон лечит, а в бодрости тянет на грех.

Что мне от гордости моей досталось?

Сплетение чудных снов распалось,

кусками в тысячи осколков разлетелось,

признаньем о беспомощности спелось.

Мужество делает ничтожными удары судьбы. Демокрит

Мой друг сказал: поэт должен быть голодным.

Я усмехнулся, кивнул, вот и пусть

там, в глубине под водой тихоходной,

в омуте сгинет соленая грусть.

Вдруг нахлынули в память печальные лица

знакомых, подруг, позабытых друзей.

Свет не выключить, здесь мне не остановиться

в веренице картин вдоль больших галерей.

Свершенолетие – ура!

В мозгах – костер. В душе – дыра.

Ты пламя как ни заливай,

вслед за весельем звучит грай

вороний. Подарила мне

ты трубку мира. Мир в огне.

«Малыш» мне преподнес томик Вольтера.

Он вычислил из разговора, что мой век

давно прошел и мне претит манера

молчать, как умный просвещенный человек.

Так что пройду сквозь оптимизм Кандида

в словах язвительного Франсуа-Мари

и жить уеду на простор Тавриды

вдыхать зов вечности, вбирать аквамарин.

Ответить, прокричать,

пусть строки пахнут былью…

Мгновение, остановись,

из чувств не сделай пыль и

поговори со мной,

поведай о насущном…

Греми, мой друг, и пой,

но восклицай: мне скучно!

Выглянуло солнышко, стало теплей.

Это иллюзия наших страстей.

Песня (набросок)

Я не мастер коронных фраз,

не создатель длинных стихов,

но я знаю, что каждый из нас

в этой жизни на подвиг готов.

И я слышу веселый гимн,

гимн спасения и торжеству,

как сквозь радугу солнечный нимб,

запускает цветы в пустоту.

Плыл над городом мокрый туман

испарившихся, пролитых слез

благочестья, любви и добра —

в желтых каплях цветки мимоз.

В них движение сказочных нимф,

управляющих нитями снов,

они ткут шелк прозрачности рифм

из простых облаков.

Великого на земле – только человек, великого в человеке – только ум. А. Гамильтон (Это называется: хотелось сказать что-то умное, а получилось только пукнуть в лужу. Величие человека не возникает при рождении, его в себе еще надо воспитать. Хорошо, если на один миллион пара великих людей найдется. И ум тоже понятие относительное. Как говорил один знакомый: я – умный, потому и лох…)