Александр Пахотин - Две пьесы о любви

Александр.Правильно! Но у меня есть небольшое дополнение.

Владимир( нарочито удивленно ). Ты хочешь дополнить классиков марксистско-ленинской философии?

Сергей.Мощно. Давай, Шурик, дополняй, если есть чем.

Александр.Мне кажется, что свобода – это не просто осознанная необходимость, но осознанная необходимость выбора. Понимаете?

Сергейи Владимир(одновременно).Пока не очень. Не совсем.

Александр.Поясняю. Можно, например, осознавать необходимость, но не делать никакого выбора. А если человек осознает, но не делает выбора, значит, он вообще ничего не делает. Значит, он не до конца свободен. Он не может двигаться, жить, развиваться. Значит, на самом деле, его раздирают сомнения и противоречия. Именно из-за них он, даже осознавая необходимость, не может сделать выбор. А как только он разрешит все свои сомнения, вот тогда и станет по-настоящему свободным, и сделает окончательный осознанный выбор и начнет свободно жить. Ну, относительно свободно, конечно. Я думаю, вы это понимаете.

Владимир.Ну, ты здорово сказал. Я и не подозревал, что Сандро у нас – скрытый философ.

Сергей.Вообще-то, в этом что-то есть. Я тут много думал о своем герое. Он у меня тоже свободолюбивый. Постоянно о свободе рассуждает, спорит со всеми, доказывает.

Александр.Человеку свойственно мечтать о свободе. Свобода – это недостижимая мечта любого человека.

Сергей.Это точно! Человек всю жизнь мечтает о свободе, ищет свободу, борется за свободу.

Владимир.Особенно за свободу любви, как я посмотрю. Не морочьте мне голову. Мне скоро, возможно, минимум придется сдавать по философии. Если такое скажу про свободу, меня завалят сразу же.

Сергей.Это всенепременнейше!

Александр.Ладно. Я что хотел сказать. Серега, ты пока не решишь со своими женщинами в жизни, не сможешь решить и в пьесе.

Сергей.Может, Шурик, ты и прав.

Александр.Не может, а точно. А вот и ещё один тост созрел. Давайте выпьем за женщин. Я лично не представляю, как бы мы все жили без женщин. Возьмите любого великого писателя, поэта или ( делает многозначительную паузу, шутливо показывая на Сергея ) драматурга – у них у всех были какие-то неразрешенные проблемы в личной жизни.

Владимир.А ты откуда знаешь?

Александр.Вот те раз! Книжки надо читать, а не только формулы рассчитывать, радио слушать, телевизор смотреть. Я же все-таки филолог, английский преподаю в ВУЗе. Мне же надо развиваться. Вот я и читаю, и смотрю, и радио слушаю.

Владимир.Понятно, «голоса» разные.

Александр.И их тоже. Люблю разные мнения. И на английском тоже читаю и слушаю. Кстати, и сам немного перевожу. Пока для себя. Сейчас, слава Богу, не сталинское время. Ночью не приедут на черном «воронке», не заберут. Да и в психушку, думаю, не отправят. Разве только из института погнать могут. Устроюсь куда-нибудь, не пропаду.

Владимир.Значит, ты наслушался разных «голосов», и потянуло тебя на рассуждения о свободе. Меньше надо слушать всякой болтовни и клеветы, тогда и жить будет легче. До чего же я не люблю все эти интеллигентские рассуждения. Свобода, свобода! Далась вам эта свобода? Что вы с ней делать будете? У вас ведь итак свободы полно, крепостное право уже больше ста двадцати лет назад отменили, а вам всё свободы мало.

Сергей.Володька, ты что, захмелел? Что ты несешь?

Владимир.А что, разве я не прав? И ты, Серж, хорош. Придумал мне тоже – «любит обеих». Ты своё личное распутство в искусство не неси. Искусство – вещь тонкая. Оно должно облагораживать, воспитывать, давать пример, а не растлевать всякими дурными мыслями.

Александр.Да ладно, Володя, успокойся. ( Сергею ) Пусть думает, что хочет. Это его мнение. Имеет право. Он же физик, а не лирик. Да и однолюб он. Наверное, со своей Ириной ещё в школе подружился.

Владимир.Да. И горжусь этим.

Александр.А женился когда? Наверняка, ещё в институте или сразу после окончания?

Владимир.На третьем курсе. И что из этого?

Александр.Ничего. Просто я хочу сказать, Володя, что у разных людей и мнения бывают разные. И они не обязательно могут совпадать с твоим или моим. И это нормально. Почему обязательно мнение должно быть единодушным. Мы же не машины какие-нибудь, а живые люди. Но нет. Почему-то у нас, в Союзе, людям всегда хочется, чтобы всё было одинаковым, правильным, политически верным. А мне хочется свободы. Я изучаю английский всю жизнь, а с носителями языка разговаривал один раз, случайно, когда ездил в Москву. Это что, нормально? Для чего я язык изучаю? Хочу ездить в Лондон, в Нью-Йорк, в Париж.